В прокат вышел новый фильм Гая Ричи «Джентельмены». Специально для DEL’ARTE Magazine Роман Черкасов рассказывает получилось ли у режиссера снять новые «Карты, деньги, два ствола».
Умный американец Микки Пирсон (Мэттью МакКонахи) когда-то приехал в Англию, создал подпольную империю по производству марихуаны, а теперь решил отойти от дел и продать бизнес. Среди заинтересованных лиц – жеманный хлыщ (Джереми Стронг) и напористый китайский мафиози (Генри Голдинг). По мере развития сюжета в действие вовлекаются положительный тренер по единоборствам (Колин Фаррелл), редактор «жёлтой» газеты (Эдди Марсан), русский олигарх-мафиози и другие любопытные лица. А большая часть фильма представляет собой рассказ «ненадёжного рассказчика» – ушлого репортера Флетчера (вовсю веселящийся в этой роли Хью Грант), излагающего свою версию событий терпеливому помощнику Микки Пирсона Рэю (Чарли Ханнэм) в серии обстоятельных флэшбэков.
Судьба Гая Ричи – это судьба человека, который однажды ко всеобщему восторгу рассказал забавный анекдот, и потом от него долго ждали, что он как-нибудь снова его повторит – чтобы было прямо ух и «как в тот раз». Дважды он честно пытался это сделать: один раз вполне удачно («Большой куш»), второй раз – восемь лет спустя, после брака с Мадонной, увлечения каббалистикой и малоуспешных творческих поисков – совсем неудачно («Рок-н-рольщик»). А потом он ушел в большое коммерческое кино, и ждать «как в тот раз» от него перестали.
И вот теперь «Гай Ричи вернулся к истокам» – именно на этом утверждении строится промо-кампания «Джентльменов». С одной стороны, конечно, да, вернулся. «Джентльмены» – многофигурная криминальная комедия «в лучших традициях»: с запутанным сюжетом, многочисленными флэшбэками, сочными фразочками и остроумными словесными пикировками. С колоритными персонажами, эффектными ракурсами и иронично комментирующим происходящее закадровым голосом. С пародийной фигурой еврейского дельца и неполиткорректными шутками про азиатов, черных и цыган. Всё, как в старые добрые времена.
Всё, да не всё. Если «Карты, деньги…» и «Большой куш» неслись лихорадочным клиповым галопом, новый фильм с самого начала берет более спокойный темп, обходится без клиповой эстетики и не злоупотребляет агрессивным монтажом. Там сюжеты были построены на нелепых случайностях, здесь – на искусстве избегать случайностей. В «Джентльменах» сравнительно мало стреляют, мало дерутся (главная драка фильма почти полностью остается за кадром) и не бегают по улицам, яростно чертыхаясь и размахивая пушкой (точнее, один раз бегают, но очень нехотя и вполне сознавая всю вынужденную нелепость ситуации). Вместо этого здесь водят друг друга за нос и соревнуются в умении предвидеть и планировать. Собственно, по сравнению с ранними фильмами Ричи, здесь и персонажей не так много, да и сама интрига довольно проста. И если первые два фильма Ричи пересказывать можно было только сбивчиво и взахлёб, то сюжет «Джентльменов» легко поддается изложению последовательному и несуетливому – как он, в общем-то, и рассказывается в самом фильме героем Хью Гранта (хотя нет, он слегка суетится, но у него на это свои причины).
Дело не в том, что Гай Ричи не смог сделать фильм «как раньше» – он сознательно и специально делает другое кино, методично подчеркивая дистанцию между «Джентльменами» и своими фильмами двадцатилетней давности. Протагонисты, которым зрителю предлагается сочувствовать и с которыми предлагается идентифицироваться, – не молодые раздолбаи, а солидные люди, «джентльмены». Их цель – не отжать чужое, а сберечь своё, нажитое непосильным трудом. Микки Пирсон – это, по сути, Гарри Топор – главный злодей из «Карты, деньги, два ствола» (или Кирпич – злодей из «Большого куша») – влиятельный, состоявшийся и опасный мужчина зрелого возраста, владелец теневой бизнес-империи, неожиданно ставший в этом фильме главным положительным героем.
Сам Ричи однажды определил жанр двух своих первых фильмов как «городской вестерн». Если развить аналогию, то «Джентльмены» – это «городской спагетти-вестерн». Который относится к ранним фильмам Ричи примерно так же, как ревизионистские вестерны Серджио Леоне относятся к классическим вестернам с Джоном Уэйном – то есть использует ту же жанровую модель, только в кое-каких принципиально важных местах переворачивает её с ног на голову, меняя значения на противоположные, плюс на минус. Режиссер открыто рефлексирует над своим прошлым и нынешним методами, что приобретает в фильме форму читки сценария: свою версию событий репортер Флетчер оформил в целый киносценарий – читки, сопровождаемой остраняющими и порой язвительными комментариями обоих участников беседы.
Иногда Ричи передает приветы самому себе и своему зрителю 20-летней давности – то вводит в кадр двух головорезов, переносящих замороженный труп, то даёт внезапный флэшбэк с кровью, руганью и отстреленными гениталиями. Но труп со смущенными извинениями тут же выносят вон, а кровавый флэшбэк…, впрочем, не будем спойлерить. Ричи старательно демонстрирует, что он легко мог бы сделать «совсем как раньше», но не будет.
Когда-то на Гая Ричи многие смотрели как на одного из самых перспективных молодых авторов. 20 лет кинокарьеры и 10 фильмов показали, что по-настоящему большим режиссером он не стал – не стал ни Тарантино (с которым его одно время часто и не очень обоснованно сравнивали), ни Скорсезе (с которым вроде не сравнивали, а стоило бы), но он был и остается режиссером со вкусом, умением держать ритм и увлекательно рассказывать даже не самые увлекательные истории. У него по-прежнему хорошее чувство стиля, он достаточно умен, чтобы не пытаться подражать самому себе, и слишком хорошо воспитан, чтобы превратить свой фильм в концерт по заявкам с парадными выходами знаковых персон вроде Винни Джонса или Джейсона Флеминга и прочим фансервисом. Ничего этого в «Джентльменах», слава богу, нет. Есть крепкое остроумное кино с действительно смешными шутками – одна только шутка про «Мирамакс» чего стоит – сделанное со вкусом, в том числе вкусом к провокации.
И с этой точки зрения «Джентльмены» оказываются одновременно и ностальгическим приветом кино рубежа веков, с его свободой и веселым нигилизмом, и, быть может, ободряющей заявкой на будущее. Потому что, если сейчас можно снять вот такое кино, с вызовом игнорирующее ставшие уже почти обязательными этические стандарты, есть надежда, что можно будет и еще через 20 лет.
