28 июня в ГМИИ им. А.С. Пушкина открылась выставка коллекции Михаила и Ивана Морозовых, недавно прибывшая из Парижа. Она завершает проект, начавшийся в 2019 году здесь же масштабной выставкой «Щукин. Биография коллекции». Сейчас это собрание московских меценатов демонстрируется в Эрмитаже. В Москве же можно познакомиться с первыми в России картинами Моне, Гогена и Мунка. Евгений Наумов посетил открытие и готов рассказать читателям историю этого выдающегося собрания.
Во второй половине XIX века история искусства пережила очередной крутой поворот: на рынок вышли новые коллекционеры, готовые приобретать молодых художников, не связанных с академическим кругом и парижскими салонами. На смену аристократам, любителям классики пришли зажиточные буржуа, которые сначала обратились к реалистическому искусству таких мастеров, как Гюстав Курбе и Жан-Франсуа Милле, затем возвели на пьедестал импрессионистов. А дальше стили начали сменять друг друга раз в пять лет, покоряя новые поколения собирателей. Но это было во Франции, в России же промышленники заинтересовались современным искусством в то время, когда Моне и Ренуар уже были признанными мастерами и имели таких последователей, как Константин Коровин и Сергей Виноградов.
Промышленники Михаил Абрамович Морозов и его брат Иван происходили из старообрядческого купеческого рода и еще в юности успели познакомиться со многими талантливыми современниками: поэтами-символистами и художниками, посещавшими вечера их матери Варвары Морозовой. Неудивительно, что братья заинтересовались современным искусством.
Валентин Серов «Портрет Михаила Абрамовича Морозова», 1902 (фрагмент), Ван Гог «Море в Сент-Мари», 1888 © Фото: Евгений Наумов
Коллекцию живописи начал собирать старший брат Михаил. Руководствовался он собственным вкусом и не стремился к созданию научного собрания, приобретая произведения русских и зарубежных художников. Эти картины размещены в первом зале выставки в ГМИИ имени Пушкина. Уже выходящий тогда из моды Клод Моне и Аксели Галлен-Каллела соседствуют здесь с Левитаном и Коровиным. Рядом висят портреты мецената и его домочадцев работы Серова. Пейзажную тему продолжает Ван Гог, а рядом с ним неожиданный Мунк — «Девушки на мосту». Размещенные в одном пространстве, эти работы позволяют видеть сходство и различия русского и европейского искусства. На родине еще не закатилась звезда Васнецова, только-только набирают силу пленэристы (они же русские импрессионисты), вдохновившиеся французами, а на западе уже правит балом яркий Гоген, еще почти незнакомый нашей публике.
Исаак Левитан «Свежий ветер. Волга» 1895, Николай Бодаревский «Портрет Маргариты Морозовой» 1897 (фрагмент) © Фото: Евгений Наумов
Варвара Морозова, Михаил вместе с супругой Маргаритой часто принимали в своем особняке на Смоленском бульваре литераторов и живописцев. Многие из них — такие, как Коровин и Виноградов — уже бывали в Париже, для других же оригинальные произведения французов, вероятно, были откровением: ведь ни цветные, ни тем более черно-белые репродукции не давали полноценного представления о сочных цветах и пастозной живописи модернистов. После скоропостижной смерти Михаила Морозова его коллекция была передана Третьяковской галерее.
Поль Сезанн «Мост над прудом» 1898, Счет на покупку картин «Берег Марны» и «Мост над прудом»,1912
Младший брат Иван не только взял в свои руки управление Тверской мануфактурой, но и перенял эстафету по работе над коллекцией современного искусства. К ней он приступил довольно основательно, ведь если покойный Михаил покупал отдельные произведения разных художников, то начинающий собиратель решил подбирать наиболее характерные и значимые работы европейских мастеров так, чтобы его особняк на Пречистенке превратился в музей, демонстрирующий постепенное развитие художественных стилей и течений. Подобная амбициозная цель требовала знаний и вкуса, и для их приобретения Иван Морозов вместе с друзьями художниками Сергеем Виноградовым, Валентином Серовым и Игорем Грабарем начал посещать различные парижские выставки, Осенние салоны, галереи маршанов. Прислушиваясь к мнению товарищей, коллекционер тем не менее мог идти и наперекор им, доверяясь собственной интуиции. Например, известный портрет актрисы Жанны Самари кисти Ренуара Иван Абрамович приобрел самостоятельно. В экспозиции можно найти каталоги, в которых он лично делал пометки, принимая решения о покупке той или иной картины. Не стоит забывать, что многие художники, которых русский собиратель хотел видеть в своей коллекции, были в начале XX века звездами, и их работы продавались за баснословные деньги. Однако это не останавливало Ивана Морозова, и он готов был выкладывать за нужную ему картину Сезанна сумму, сопоставимую с годовым бюджетом Русского музея. На Парижском арт-рынке он получил прозвище «русский, который не торгуется».
Морис Дени. «Психея обнаруживает, что ее таинственный возлюбленный — Амур», 1908 © Фото: hermitagemuseum.org, Аристид Майоль «Флора» 1901 и декоративная ваза по рисунку Мориса Дени © Фото: Евгений Наумов
Иван Морозов не только покупал, не торгуясь, произведения прославленных живописцев у арт-дилеров и галеристов, но и заказывал их прямо у авторов. В частности, Морису Дени, члену группы Наби, одному из последователей Поля Гогена, русский промышленник поручил оформление музыкального зала своего особняка. Художнику была предоставлена полная творческая свобода, и он избрал в качестве связующей темы миф об Амуре и Психее, создав более десяти панно разного формата, эскизы для росписи декоративных ваз и даже дизайн мебели. В центральном зале ГМИИ им. А.С. Пушкина архитектура музыкального салона воссоздана без отвлекающего неогреческого декора. Мифологические сюжеты, решенные в ярких, но очень нежных тонах, дополняются четырьмя гризайлями, имитирующими резьбу по камню. В этих симфонических полотнах соединились твердость классического рисунка и энергия модернизма. Ансамбль дополняют четыре бронзовые фигуры работы Аристида Майоля, верного друга живописца, работы которого также собирал Иван Морозов. Обычно разлученные — живопись хранится в Санкт-Петербурге, а скульптура в Москве — работы вновь встретились на временной выставке.
Пьер Боннар «Ранней весной в деревне», 1912. Александр Головин «Пейзаж. Павловск», 1911
С противоположной стороны анфилады помещена серия монументальных работ Пьера Боннара: триптих «У Средиземного моря» (1911) и два крупноформатных холста «Осенью. Сбор фруктов» и «Ранней весной в деревне» (обе 1912). Эти работы также были выполнены на заказ специально для особняка коллекционера. По замыслу художника, средиземноморский триптих разбивался в интерьере двумя полуколоннами так, будто залитый ослепительным солнечным светом пейзаж открывается зрителю, стоящему внутри античного портика. Художник в характерной для себя манере сочетает приемы уходящего с исторической сцены импрессионизма и яркие слегка искаженные цвета постимпрессионистов, создавая легкие и невероятно теплые произведения. Известно, что Сергей Виноградов был скептически настроен к творчеству этого набиста, но Иван Абрамович пошел наперекор своему советнику и, вероятно, привлек к художнику внимание других коллекционеров и знатоков, например, графа Гарри фон Кесслера.
Анри Матисс «Зора на террасе» (центральная часть Марокканского триптиха) 1912-1913 © Фото: pushkinmuseum.art, Павел Кузнецов. «Мираж в степи». 1912 © Фото: regnum.ru
Несмотря на то, что русский промышленник жил уединенно и не любил принимать гостей, обширная коллекция западного искусства притягивала молодых русских художников и деятелей культуры. Скульпторы и живописцы начинают подражать французским образцам. Сам же Иван Морозов спешит поддержать молодых соотечественников, приобретая работы Сергея Коненкова, Владимира Малявина, Ильи Машкова, Михаила Ларионова и Натальи Гончаровой. Как и в морозовском особняке, в выставочных залах Пушкинского музея работы русских и французских художников размещены вместе, так что зрителю становится очевидна общность творческих поисков рубежа веков. Поль Гоген бежал от цивилизации на Таити, а жителям Петербурга и Москвы достаточно было выехать за город, чтобы окунуться в архаичный быт русского крестьянства или вязкую рутину провинциальных городков. Павел Кузнецов и Мартирос Сарьян воспевали родные места — Среднюю Азию и Армению. Их работы, помещенные на одной стене с марокканской серией Анри Матисса, по силе цвета и уверенности композиции неотличимы от живописи «дикого» француза. Московский меценат прекрасно осознавал общность культурного пути Европы и России.
Пабло Пикассо «Девочка на шаре» 1902, «Портрет Амбруаза Воллара» 1910 © Фото: pushkinmuseum.art
Но Морозовское собрание вдохновляло не только художников, вскоре у московского мецената появились подражатели-коллекционеры. Спрос на западное искусство был так велик, что различные общества любителей искусств начали проводить выставки-продажи и в России. Одним из главных конкурентов и самым верным товарищем Ивана Морозова стал Сергей Щукин. Именно он познакомил своего друга с Матиссом и Пикассо, под его влиянием в особняке на Пречистенке появились произведения «розового» и «голубого» периодов еще никому почти неизвестного испанца и даже экспериментальный кубистический портрет Амбруаза Воллара, ставший впоследствии классикой модернизма.
© Фото: Евгений Наумов
Архитекторы выставки создали лаконичное пространство, светлое и ненавязчивое. Тем не менее оно ритмически упорядочено незаметной игрой перетекающих друг в друга объемов. В некоторых местах фальшстены разрезаются огромными полупрозрачными «окнами», через которые можно видеть слепки антиков из основной экспозиции. Таким образом одна частная коллекция символически встраивается в контекст истории искусства от классической древности до аналитического кубизма и конструктивизма, которые будут распространены тогда, когда собрания Морозовых и Щукина сольются в Музее нового западного искусства. Отчасти это соответствовало желанию самих коллекционеров, мечтавших передать свое наследие в дар городу Москва.
