В своих сложносоставных работах американский художник черкесского происхождения Зак Кахадо говорит прежде всего о себе, о своей личной биографии, семейной памяти, истории незнакомого ему горного края и религиозных представлениях ислама. Все эти факторы сформировали особенное мировосприятие автора, они же задали рамки поисков собственной идентичности, выразившихся в сложных и символичных произведениях. Евгений Наумов знакомит читателей DEL’ARTE Magazine с некоторыми характерными работами с выставки «Существование-со-Cуществование» в MMОMA.
В первой книге цикла «Дюна» Фрэнк Герберт предполагает существование механизмов получения доступа к памяти предков. Герои истории: Пол Атрейдес, его мать Джессика и сестра Алия, управляя химическими процессами внутри своего тела и проходя через особые ритуалы, приобретают воспоминания о тысячелетнем прошлом народа фрименов, о планетах, где они некогда обитали, и о том, что их сложная строгая культура возникла в качестве адаптации к суровому климату Арракиса. Конечно, генетическая память, хранящаяся внутри каждого индивида, — это нечто из области фантастики, если не фентези, но любой человек всё же может обрести знание о том, как жили его предшественники, изучая при этом себя самого. Фольклор и эпос, обычаи и ритуалы, ценности и правила поведения, язык — все эти элементы культуры, впитанные ещё в детстве, суть наследие, полученное от предков. По этим фрагментам, по сохранившимся у нас артефактам и документам пытливый исследователь может восстановить ту среду, в которой они возникли. Примерно в этом направлении развивается творческий путь художника, чья выставка открылась в здании на Петровке.
Зак Кахадо. «Дед, во мне есть часть тебя. Чужие земли, чужие войны». 2021 © Фото: Евгений Наумов
В произведении, открывающем экспозицию, Зак Кахадо обращается к своему предку: «Дед, во мне есть часть тебя». На составленном из многих фрагментов нарочито грубом холсте помещены физические свидетельства реальности событий прошлого — чернозём, который не просто имеет символическую связь с той местностью, откуда он был привезён: его минеральный и органический состав хранит в себе черты уникальности той среды, в которой жили и трудились, сражались и умирали предки художника. Почва может подтвердить подлинность всего, что происходило в конкретном месте на протяжении всей истории, так же как фотография удостоверяет существование запечатлённых на ней людей.
Зак Кахадо. «Посланник Бога». 2021 © Фото: Евгений Наумов
В этом зале также помещены работы, посвящённые отцу и матери художника. Композиционным центром ассамбляжа «Посланник Бога» выступает старинный черкесский клинок, пересекающий линию воображаемого горизонта. В нижней части зритель снова видит толстый слой чернозёма, по фактурной поверхности которого волнами расходятся борозды. Оружие как символ кристаллизованной мужской гендерной роли в патриархальных культурах включает в себя не только воинственность и доблесть, но также опеку, заботу о близких, ответственность.
Зак Кахадо. «Ода матери». 2021 © Фото: Евгений Наумов
Мать в воспоминаниях Зака Кахадо связывается с колыбельными, музыкой, покоем. Слова её песен запечатлены в сознании ребенка и прорезаны на поверхности загрунтованного холста: сколько ни закрашивай, они будут проступать наружу. На работе «Ода матери», в отличие от «Посланника Бога», художник оставил зримой линию горизонта и даже усилил условную перспективу с помощью параллельных полос, проведённых по поверхности земли. Если предположить, что открытое, уходящее в глубину картины воображаемое пространство устремлено в будущее, можно будет сделать вывод, что художник наделяет большим историческим потенциалом женскую роль, малозаметную в традиционных сообществах. Матери и бабушки формируют культуру наравне с отцами и дедами, но их мягкое влияние позволяет сохранить и передать её будущим поколениям эффективнее, чем воинственная безрассудность мужчин.
Зак Кахадо. Без названия. 2022 © Фото: Евгений Наумов
Тема семейных отношений находит своё место во многих работах Зака Кахадо: в одном из последних залов можно обнаружить автопортрет художника с тремя его братьями. Помимо этого, работа посвящена исчезнувшему народу убыхов: последний носитель этой культуры умер в 1992 году. Четыре образа, стилизованных под лица, на голубом фоне — это одновременно и семья художника, и воины убыхи, глядящие на зрителя из прошлого. Над ними двойной занавес из джутового холста — ещё одна отсылка к исторической родине. Мир переворачивается, небо оказывается под землёй не только визуально, но и структурно, так как окрашенные в тёмные цвета ткани лежат поверх голубой основы. Слои реальности сшиты короткими стежками, которые Зак Кахадо связывает с памятью о бабушке, учившей его некогда традиционной черкесской вышивке. На самом верхнем слое на адыгском языке написано слово «жизнь». Художник хочет сказать, что пока есть связь поколений, которая как нить сшивает фрагменты исторической ткани, навсегда ушедшие культуры будут жить в сердцах тех, кто помнит. Однако утрата целых народов — это неоценимая трагедия для всего человечества. Малые этносы уходят в прошлое под давлением унифицирующей глобальной цивилизации, и работы Зака Кахадо призывают посетителей выставки не забывать о цене прогресса.
Зак Кахадо. «И в самом конце». 2021 © Фото: Евгений Наумов
Ещё одним естественным материалом, который художник активно использует в своих работах, становится дерево. Оно обладает собственной уникальной нерукотворной текстурой, отсылающей к доиндустриальным способам производства, традиционному укладу жизни, близости к природе и, опять же, почве, на которой произрастают растения. Во многих культурах дерево стало важным символом, соединяющим миры и поколения. Наиболее яркое воплощение идея такого Древа жизни нашла в композиции «И в самом конце». На фоне изрезанной бороздами земли подвешен пучок покрытых чёрной резиной, будто бы обугленных сучьев. Выше — буйство разноцветных пятен, и среди них тонкий силуэт дерева. Гибель и разрушение, цветение и новая жизнь соединились в пространстве одного произведения. Уходящее корнями в глубокое прошлое, раскинувшее ветви над всеми континентами метафорическое Древо, соединяющее всех живых, всех живших когда-то и тех, кто ещё будет жить на Земле, все семейные кланы и генеалогические линии, — оно будет расти несмотря ни на что.
Зак Кахадо. «Состояние счастья II», «Марина, 100000-летний портрет». 2022 © Фото: Евгений Наумов
Древо жизни продолжает ветвиться, и Зак Кахадо наблюдает уже за новыми его побегами — за собственным сыном. Его красочное детство тоже находит отражение в картинах художника. Сам же отец, подобно мужчинам своего рода, всячески старается защитить ребенка от невзгод внешнего мира. Так, через историю катаклизмов современной истории прокладывают свой путь поколения людей. Отсылки к наивному детскому творчеству присутствуют и в рассмотренной уже работе «И в самом конце», и в «Марина, 100000-летний портрет», а также в других произведениях художника. Яркие пятна, схематические фигуры — это одновременно и результат наблюдения за собственным ребенком, и воскрешение памяти о далёком детстве. Рядом с одной из таких работ Зак Кахадо разместил инсталляцию, составленную из колёсных камер. Она очень похожа на детскую пирамидку, но, увеличившись в масштабе, она потеряла яркую окраску и стала неприятно пахнуть резиной. Игры взрослых уже не так приятны. Что текущее поколение оставит в наследие потомкам?
Зак Кахадо. «Театр абсурда». 2016 © Фото: Евгений Наумов
Герои Френка Герберта, получившие возможность обращаться к памяти предков, приобретали также и способность видеть будущее. Будет ли человеческий род ветвиться в бесконечность, или однажды и он исчезнет с лица вселенной, как исчезли сотни тысяч видов живых существ? В поисках ответа на этот вопрос Зак Кахадо обращается к религиозным учениям ислама, и тогда в его картинах появляются цитаты на арабском языке и следы огня. Огонь может обладать разными, порою противоположными коннотациями. Горящее пламя дарит свет и тепло, но также причиняет боль, оно закаляет сталь и уничтожает. Эсхатологические учения часто повествуют о божественном огне, который однажды снизойдёт на Землю изобличить дела грешников и даст им воздаяние. Эта картина одновременно пугает и дарит надежду, ведь все многочисленные тяготы и страдания окажутся не напрасными. Ожидание конца света придаёт сил, чтобы следовать избранному пути праведности, чести и заботы об окружающих. После того, как «Театр абсурда» будет предан всепожирающему огню, очищенное от всего лишнего и ненужного человечество сможет войти в новую лучшую жизнь.
Зак Кахадо. «Свидетельство о рождении. Автопортрет». 2022 © Фото: Евгений Наумов
Весь обширный корпус работ Зака Кахадо стал результатом обоюдонаправленного исследования. Автор пытался познать себя через человечество, историю, родовые связи и, с другой стороны, через себя самого он узнавал реальность вокруг. От частного — к общему, от общего — к частному. Использованные художественные средства: реальные объекты, наделённые собственной историей или имеющие значение в контексте биографии художника: уже много раз упоминавшаяся почва, грубая фактурная ткань, артефакты, дерево, пламя — все эти части физического мира прекрасно соответствовали задачам художника. Результатом стали не картины, а скорее сложные знаки, которые не показывают зрителю иллюзорные миры, но отсылают к непосредственной реальности. Так же и автопортрет Зака Кахадо презентует не его внешний вид, а его собственное ощущение. Внутренний и внешний миры по сути одинаковы и разделены лишь тонкой линией белого контура. Человек сведён до иероглифа или пиктограммы, внутри и вокруг него зритель видит старинные наконечники, ведь любая личность — это микрокосм, результат бесчисленных воздействий социальный среды, следы которых остаются с ней подобно шрамам. Свидетельство о рождении — своеобразное указание на узел в генеалогии человечества. Единство с миром, покой и гармония — это результат творческих поисков, которым Зак Кахадо делится с посетителями выставки.
