Русская (Не)подвижность. Скульптура XVIII—XX века в «Манеже»

С 24 марта по 16 мая в пространстве «Манежа» в Санкт-Петербурге можно увидеть экспозицию русской скульптуры второй половины XVIII начала XX века «(Не)подвижность. Русская классическая скульптура от Шубина до Матвеева». Идея проекта в том, чтобы представить скульптуру не как дополнение архитектурных ансамблей или интерьеров, городского пространства, но как самостоятельные объекты. Специально для DEL’ARTE Magazine Диана Корсакова рассказывает о структуре выставки и о том, насколько получилось воплотить изначальный замысел проекта. 

Все пространство «Манежа» организовано согласно составляющим театра, а точнее оперы. Просмотр экспозиции начинается с залов «Фойе», «Гримерка», а далее зритель оказывается в застывших мизансценах пятнадцати опер. Кроме того, организованы отдельные экспозиционные группы, как например, «Реквизит», «Закулисье» и т.д. 

Над проектом работала большая команда, и в том числе кураторская: Елена Карпова и Наталья Логдачёва (Русский музей), Лина Тарасова (Эрмитаж), Владимир Евсеев и Елизавета Павлычева (ЦВЗ «Манеж»). Важная составляющая работы над экспозицией это вопросы транспортировки скульптур, так как проект объединил в себе произведения из самых разных коллекций и выставочных пространств России.

Коллекцию из 150 произведений упорядочивают не только сюжеты опер, но их музыкальные фрагменты. Архитектурным решением экспозиции стала ассоциативная отсылка к императорским театрам Санкт-Петербурга над этим работал оперный режиссер Василий Бархатов и творческая мастерская «Циркуль». Каждый зал определен не только своим пространством, но и звуком. Так, просмотр экспозиции в части «Фойе» начинается в том числе со звуков настройки инструментов оркестром и целой композиции из закулисных тросов, символа подготовки к представлению. Во всех других частях выставки звучат фрагменты из самих опер. «Фойе» начинается с портретов XVIII века в исполнении Федота Шубина, одного из самых ярких представителей сентиментализма.

Часть экспозиции «Фойе». Фотография Василия Буланова. Предоставлена организаторами 

«Портрет Г. А. Потемкина» (1791) Федот Шубин. Фотография Ирины Колпачниковой. Предоставлена организаторами

Первый и второй этажи организованы совершенно по-разному. На первом каждому экспозиционному блоку отведено достаточно большое пространство для целого высказывания, близкого к повествованию по своему количеству скульптур и сюжетам, мотивам. 

В зале «Дон Жуан. Вольфган Амадей Моцарт. Действие 2, картина 5» ключевые темы — рок и любовь. Большая часть работ из этого блока создавалась для интерьеров, архитектурных и парковых ансамблей, но все они говорят об одном о всепобеждающей силе любви, как это выражала работа «Спящий Амур» (1792) Михаила Козловского еще в Парадной библиотеке императора Павла I в Павловском дворце, так и сейчас — уже в пространстве «Манежа»

Скульптура «Спящий Амур» (1792) Михаила Козловского. Фотография Ирины Колпачниковой. Предоставлена организаторами

В зале «Страсти по Матфею. Иоганн Себастьян Бах. Хорал 40» ключевая пластика — надгробная, но в контексте библейских и античных мифов. Хрупкость повседневного сюжета «Молочницы» (1810) Павла Соколова из ГМЗ «Царское Село» становится особенно явной, когда оказывается прямо напротив работы «Христос и Иуда» (1883) Сергея Иванова.

Часть экспозиции «Страсти по Матфею». Фотография Василия Буланова. Предоставлена организаторами

Часть экспозиции «Страсти по Матфею». Фотография Василия Буланова. Предоставлена организаторами

Залы «Жизнь за царя. Михаил Глинка. Действие 4, картина 2» и «Летучий голландец. Рихард Вагнер. Действие 1» объединяет общая тема истории, роли личности в историческом процессе. К примеру, среди работ в этой части «Павел I награждает А. В. Суворова Мальтийским крестом» (1873) Ивана Ковшенкова. Такая награда в контексте сложных отношений императора и полководца становится целым драматическим действием. В зале «Летучий голландец» мы оказываемся прямо на корме военных судов — уже вне, а не внутри исторического процесса — и можем рассматривать модели украшения этой части корпуса корветов, фрегатов, броненосцев и даже императорской яхты из коллекции Центрального военно-морского музея им. императора Петра Великого.

Часть экспозиции «Летучий голландец». Фотография Ирины Колпачниковой. Предоставлена организаторами

Часть экспозиции «Летучий голландец». Фотография Ирины Колпачниковой. Предоставлена организаторами

Самый большой выставочный блок в первом зале — это «Евгений Онегин. Петр Чайковский. Действие 2, картина 1». Он делится на две части: «Греминский бал», где представлены портреты исторических личностей XIX и XX веков. Портрет «И. К. Айвазовского» (1898) Ильи Гинцбурга оказывается рядом с «Портретом Николая I» (1860) Николая Пименова — все это определенная точка восприятия портрета XIX-XX веков, которая при переходе в зал «Ларинский бал» смещает свой фокус на интерес к самым простым сюжетам.

«Портрет М. К. Тенишевой» (1899) Паоло Трубецкой. Фотография Ирины Колпачниковой. Предоставлена организаторами

Здесь интерес все тот же — к личности, человеку, его портрету. Вот только теперь этот портрет фиксируется совсем через другие аспекты жизни, и тогда в экспозиции появляются такие работы, как «Крестьянин в беде» (1872) Матвея Чижова или «Интересная сказка» (1892) Ильи Гинцбурга. При таком переходе особенно ярко и отчетливо считывается контраст между портретом исторического деятеля и тем, как мать учит своего ребенка грамоте, — все это может быть выполнено и передано в камне, даже в одном и том же материале, и равноценно составляет образ своего времени.

Часть экспозиции «Евгений Онегин». Фотография Василия Буланова. Предоставлена организаторами

«Крестьянин в беде» (1872) Матвей Чижов. Фотография Ирины Колпачниковой. Предоставлена организаторами

«Сказки Гофмана. Жак Оффенбах. Действие 3» — переходная часть экспозиции от первого этажа ко второму. Точно так же, как композитор создавал в своей опере очаровательные, порой аморальные портреты современников, эта часть выставки полностью состоит из портретов исторических личностей, мыслителей, духов своего времени: «Карл Маркс» (1905) Анны Голубкиной, «Паганини» (1906) Сергея Конёнкова, «Мефистофель» (1872) Марка Антокольского и других. Через эти портреты зритель готовится к переходу на второй этаж, где экспозиция организована уже скорее по принципу лабиринта или сновидений, когда одно и то же пространство повторяется, но воплощения в нем мы встречаем каждый раз совершенно иные.

«Мефистофель» (1883) Марк Антокольский. Фотография Ирины Колпачниковой. Предоставлена организаторами

Часть экспозиции «Сказки Гофмана». Фотография Василия Буланова. Предоставлена организаторами

На втором этаже есть буквально еще одна такая же большая группа скульптур, что и на первом, — это «Норма. Винченцо Беллини. Действие 2, картина 3». Многофигурное полотно «Нормы» с пылкими хорами и прекрасными пропорциями сольных арий и дуэтов в стиле бельканто отправляет слушателя в 50 год до нашей эры и создает общую композицию со скульптурами. Их ключевая тема — человек и война, коллективный исторический опыт и те образы, что не меркнут и не теряются даже в таком контексте: «Жанна д’Арк на коне» (18401860-е) Петра Клодта, «Донские казаки» (18771878) или «Запорожец после битвы» (1873) Евгения Лансере.

Часть экспозиции «Норма». Фотография Василия Буланова. Предоставлена организаторами

Все остальные экспозиционные блоки на втором этаже совсем небольшие и могут представлять собой композицию из двух или даже одной работы. Так, например, в части «Дон Кихот. Жюль Массне. Действие 5» всего одна скульптура в окружении фрактального закулисья «Дон Кихот и Санчо Панса» (18921895) Ильи Гинцбурга.

«Дон Кихот и Санчо Панса» (1892-1895) Илья Гинцбург. Фотография Василия Буланова. Предоставлена организаторами

Каждый блок второго этажа работает уже скорее с образами, рожденными своим временем, составляет небольшие краткие поэтические высказывания, а не развернутое повествование, как на первом этаже выставки. У блока «Фауст. Шарль Гуно. Действие 4, картина 3» тоже совсем небольшая композиция из двух работ: «Христос перед судом народа» (1874) Марка Антокольского и «Христианка первых веков» (1891) Владимира Бекмишева. В их основе — лирика «обыкновенной истории», любви, ошибок, заблуждений и разрушенных судеб обыкновенных молодых людей, с чем мы можем ознакомиться в сопровождающем тексте Юлии Бедеровой.

«Христос перед судом народа» (1874) Марк Антокольский. Фотография Ирины Колпачниковой. Предоставлена организаторами 

Часть экспозиции «Фауст». Фотография Василия Буланова. Предоставлена организаторами

Еще один экспозиционный блок, состоящий из одной работы «Джакомо Пуччини. Манон Леско. Действие 4». Здесь представлено «Горе» (1902) Наум Аронсона. Еще одно высказывание о маленьких больших трагедиях, происходящих даже в самое бурное и неспокойное историческое время и достойных стать скульптурой, знаками своей эпохи.

Части экспозиции «Манон Леско» и «Енуфа». Фотография Василия Буланова. Предоставлена организаторами 

Исходя из изначального замысла проекта, — представить скульптуры как абсолютно самостоятельные произведения — может возникнуть вопрос: для чего же тогда апеллировать к форме оперы, музыки? Для чего превращать скульптуру в замерший другой вид искусства, разве такой подход не является оспариванием ее самостоятельности? Но в структуре проекта «(Не)подвижность. Русская классическая скульптура от Шубина до Матвеева» и правда получилось передать застывшее в камне движение времени, судеб и образов, их направляющих.

Другие Новости

На нашем сайте мы используем Cookies, чтобы быть доступнее из любой точки планеты