В Санкт-Петербурге открылся масштабный персональный проект художника Хаима Сокола «Превращение как форма сопротивления». Выставка располагалась на двух экспозиционных площадках, превращаясь в театрализованное представление в двух актах: первый — в галерее современного искусства Anna Nova, а второй — в руинированном особняке XIX века. Специально для DEL’ARTE Magazine о первом акте проекта, который можно посетить до 13 декабря, рассказывает искусствовед и научный сотрудник галереи Илья Крончев-Иванов.
Интро
Хаима Сокола можно назвать художником, который довольно долго и методично разрабатывает в своем творчестве тему памяти и исторической травмы. Как пишет Оксана Тимофеева, в анамнезе художественных образов Хаима — «постпамять о Холокосте, когда людей травили, как крыс, опыт эмиграции, общая тревога современной прекарной жизни».
В своем новом проекте «Превращение как форма сопротивления» Хаим увязывает все эти темы со своим новым и главным сюжетом — превращением, а точнее, различными вариациями пограничных состояний: между человеческим и животным, женским и мужским, одушевлённым и неодушевлённым, домашним и жутким, прошлым и настоящим.
Экспозиция в пространстве Collector’s Lounge в галерее современного искусства Anna Nova. Предоставлено галереей
В проекте отчетливо присутствует особый поворот в сторону поэзии. Трансформируя этику в поэтику, Хаима скорее интересуют метафоры и иносказания; создание поэтических объектов и условных пространств с хрупкой живописной чувствительностью, напоминающих декорации. От этого выставка носит театральный характер и выстраивается в двухактную мистерию, повествующую о том, как оказавшись перед лицом реальности, наполненной тревогой, страхом, историческими травмами и отчуждением, остаётся единственный выход — превращение. Превращение как форма спасения, избавления и сопротивления.
Эффект театральности был привнесен кураторами проекта и довольно точно совпал с общей тенденцией в работах Хаима. Будь это занавесы, которые встречают зрителей, одноактные инсталляции-диалоги или тотальные скульптурные группы, собранные словно из театральной бутафории.
Пролог
Первый акт проходит в стерильном белом кубе галереи, в котором, как завещал Брайан О’Догерти, пространство обрамляет искусство так же, как рама станковой живописи картину. От этого произведения, получившие обилие воздуха, начинают «дышать». Но работы Хаима дышат и так, сами по себе. Художник не поддается конвенциональному принципу работы с white cube и выстраивает в галерее взаправду театральные декорации зачарованного леса, выполненные в ядерном колорите розового, темно-синего и зеленого. Основным действием акта становится мутация человека в птицу, и наоборот, птицы в человека.
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
Занавес
При входе в галерею Anna Nova зрителей встречает пара занавесов. Но это не масштабные бархатные шторы, которые мы привыкли обычно видеть в театрах, а полупрозрачные тюли в бирюзовых тонах, которые Хаим заселяет птицами и птицелюдьми. Они, скорее, напоминают занавесы небольшого камерного, а может быть, даже детского театра, отсылая к локальности и точечности первой части проекта по сравнению с экспозицией в особняке, которая принимает тотальные масштабы.
Организовывая внутреннее движение зрителей по экспозиции, занавес выполняет функцию входа в поэтический нарратив выставки и одновременно становится элементом интерактивности. Во-первых, метафора театра отсылает к главной теме выставки — превращению, ведь, по сути, актерская природа зиждется на эффектах мимикрии, трансформации и лицедейства. А во-вторых, зрители, встречая занавес в центре зала, также испытывают на себе эффект пограничного состояния: они либо выходят на сцену из-за кулис, становясь главными акторами этой пьесы и принимая на себя «превращенческую» функцию актера, либо, наоборот, выходят из зрительного зала (с улицы), погружаясь в сказочный мир запределья и дозволенного.
сцена 1 / превращение
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
Первая сцена этого акта напрямую связана со сквозным сюжетом выставки — превращением. Либо птицы в человека, либо человека в птицу. Скорее, второе. Звуковое сопровождение — птичье щебетанье в лесу и гул магистральной дороги. На одном из занавесов изображен процесс мутации (снова неясный): то ли одна фигура в процессе раздвоения, то ли, наоборот, две в процессе слияния. Хаим будто бы специально работает на контрапункте ясности прозрачного материала и неясности образов гибридов-мутантов. Общее впечатление: запутанное, когда ты и не здесь, и не там.
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
В этом отчасти кафкианском сюжете соседствуют две работы: птица-женщина на жаккарде и видеоинсталляция с лежащей птицей. Первая — в предвкушении полета. «Отчего люди не летают?» — будто бы вопрошает она, взмахивая своими крыльями-руками. Теряя человеческий облик, она избавляется от невзгод, страха и боли, которыми обременено наше земное состояние. Превращение в птиц у Хаима — это метафора выхода из пространства мрака и страданий современной городской прекарной жизни. Вторая полуптица-получеловек не взлетает, а уже упала и лежит на фоне антропоцентрического леса. Неопознанное аморфное тело уже ни в кого не превращается, а, скорее, разлагается в городском лесу. Если раздвинуть границы кадра видео, то наверняка там будет большая магистраль типа МКАД, местные выгульщики собак и бегуны. И на самом деле, аморфное тело полуптицы-получеловека, полумужчины-полуженщины — это те самые мертвые птички, которых мы встречаем в городских лесах и парках. Жертвы безжалостного мира природы, в котором выживает сильнейшей, или мира человека, мало чем отличающегося от первого, особенно в плане жестокости. Здесь Хаим работает по принципу подобия, уравнивая человеческий мир, наполненный усталостью и неспособностью проявлять свою волю, с миром природы, вытесненным из общей онтологии посредством антропоцентрического мышления. В этом плане, по логике Хаима, мы, люди, мало чем отличаемся от животных и зверей, и даже могли бы у них чему-то поучиться, например, способам выживания.
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
сцена 2: трансформаторная будка
Во втором зале первого этажа соединяются три художетственных мотива, которые вместе рождают невыносимое напряжение: мотив болезненных превращений птицелюдей, мотив живодерства и мотив гендерной трансформации.
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
В небольших рамках розового цвета на белой стене висят четыре работы: это графическая серия «Погром». Хаим создает их в технике сухой иглы, характерной для печатной графики, но снимает с оттисков только одну авторскую копию. На отпечатках изображены обнаженные полулюди-полуптицы. На самом деле это фигуры жертв Львовского погрома, произошедшего в июне 1941 года. Тогда немцы ворвались во Львов и, объединившись с украинскими националистами и бандеровцами, устроили народное гонение на евреев. Несколько дней унижения и насилия. Немцы задокументировали этот процесс на фотографии, оставив в истории след об одном из самых страшных, шокирующих и мучительных событий. Перерисовывая фигуры жертв через кальку, а потом создавая их образы в отпечатках с уже некоторыми видоизменениями (у фигур появляются птичьи головы и фрагменты с оперением), Хаим задается вопросом: как мы воспринимаем прошлое и свидетельства трагической истории. Смотрим ли мы на чужие страдания отчужденным взглядом или ощущаем как часть собственной биографии? Можем ли мы их спасти? Ответ на последний вопрос Хаима находится в его работах. Превращение людей в птиц — в какой-то степени выход и акт спасения. Несмотря на то, что тела становятся заложниками физической страшной смерти, но их души высвобождаются, возможно, превращаясь в птиц.
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
Хаим Сокол. Без названия (Погром), 2020. Предоставлено галерей современного искусства Anna Nova
Человеческие тела с птичьими головами — это ведь и история про «Агаду с птичьими головами», одну из самых древних сохранившихся на сегодняшний день рукописей на иврите. Агада — это ритуальный текст, который повествует об истории еврейского народа, в частности, освобождении израильтян от рабства в Древнем Египте. На изображениях в этом манускрипте все люди изображены с птичьими головами. Тогда это было связано с религиозным запретом на репрезентацию человеческого образа. На персонажах надеты особые еврейские головные уборы, которые им предписывалось носить по закону в Германии, где была написана эта Агада. Эта связь птицелюдей Хаима Сокола с еврейским культурным и религиозным кодом открывает в серии новые возможности для интерпретации, повествующей о диалоге с традицией.
Искусство Хаима архивирует в себе аффекты, эмоции, страхи. От этого его работы кажутся выражением концентрированного напряжения, почерпнутого из опыта реальной жизни. Цвета, линии, мазки, материал — они все кричат нам о боли, страданиях и тревоге. Перефразируя фразу Анри-Эдмона Кросса, хочется сказать, что Хаим — «сама тревога, безумная тревога». Эту странную тревожность усиливает ядерный розовый цвет. Он приобретает пугающее и тревожное значение. Он бьет по тревоге зрителя, заставляя его побыстрее убежать из этого зала.
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
В центре зала находится инсталляция «Труба и собачка», созданная из найденного объекта — ржавой водосточной трубы, и окрашенной в синий цвет мягкой игрушки собачки. Это работа из серии Хаима «10 одноактных пьес для мертвой собачки», в которой снова появляется театральная условность. Инсталляция сопровождается диалогом двух героев:
— Ты меня любишь? — спрашивает Труба.
— Это невозможно, — отвечает Собачка. — Ты ржавая труба.
— Ну и что? А ты мертвая собачка.
— Я не мертвая, а игрушечная. То есть я никогда не была живой, а значит, не могу быть и мертвой. Но ты права, ещё и поэтому я не могу любить тебя.
— Но я ведь тебя люблю! — восклицает Труба.
— Бляяят!!! — шепчет Собачка.
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
Это одновременно трогательная и абсурдистская история с долей юмора отсылает к идее пограничного состояния. Оба героя находятся в странном положении между живым и мертвым, напоминающим оксюморон. Сокола увлекает превращение в живое того, что им никогда не считалось. А точнее даже — художественное и поэтическое преобразование: он красит различные предметы в розовый, синий, бирюзовый цвет и те оживают, точно так же как и эта Собачка из одноактной пьесы.
При выходе из зала зритель встречает еще один неживой предмет, перекрашенный в другой цвет. Это синее мужское пальто, окрашенное в розовый. Хаим пытается вывернуть наизнанку мир устоявшихся установок и конвенций. В одном из интервью он задается вопросами «Почему комната должна быть квадратная? Почему пространство города должно выглядеть именно таким, а не другим?». Перекрашивание предметов быта в другой цвет — это поэтическое преобразование, которое выходит за рамки работы. «А может ли тумбочка стать вместилищем плода или можно ли табуретку подсадить как живой орган? Каким образом неодушевлённые предметы можно сделать одушевлёнными? А что если покрасить синее мужское пальто или носок в розовый, меняют ли они свои свойства? Перестают ли быть мужскими?»
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
сцена: 3: место происшествия
Кульминацией проекта становится 12-метровое граффити на розовом фоне, где изображен ряд протографических символов, которые кочуют из проекта в проект художника: ствол дерева, вороны, лестница, пальто, стул, черное солнце. На стерильно белой стене Хаим оставляет авторский тег: «дезинфекция дезинсекция Оставьте мне моё молчание моё мычание мой говор мой акцент мой жаргон моих паразитов Заберите своё чистописание».
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
Пространство наполнено мощными художественными символами и образами, которые порождают серию ассоциаций: весна, крики ворон, стул и лопата, розовые лучи заката/рассвета освещают землю, с которой только что сошел снег. На ней обнаружена два тела: полуптица-получеловек, в которой сосуществуют мужское и женское, и мальчик в одежде советской эпохи с водосточной трубой вместо тела. У Хаима «мертвые превращаются в водосточные трубы». Из бедных материалов, разных тряпок и остатков одежды, найденных водосточных труб и бутафорских объектов Хаим собирает чувственную и поэтическую историю. Он играет в театр на очень серьезные и болезненные темы, важные для него самого, — личной судьбы и коллективной памяти, поэтического превращения и механизмов работы истории. В основу сюжета инсталляции «Мальчик и птица» легли воспоминания отца художника: в 1941 году одиннадцатилетним мальчиком он бежал из города, оккупированного немцами, в лес, где прожил несколько дней. Однако это произведение выходит далеко за рамки автобиографического повествования.
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
Работая с прошлым как с опытом коллективного и индивидуального, Хаим также пытается осознать историческую природу собственной субъективности через уподобление. Образы и послания художника исходят из предельно личного и субъективного мироощущения, но при этом принимают коллективный статус. То есть, например, пальто на ветке дерева — это не совсем пальто, это разговор о себе и одновременно о других, точно так же как и птицы — это сложное переживание времени.
Фрагмент экспозиции «Превращение как форма сопротивления». Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
Аутро
Искусство Хаима Сокола обладает высокой степенью чувствительности. Сокол работает с аффектами как режимами подключения и создает с помощью своих работ концентрированные поля напряжения, попадая в которые, зритель не нуждается в дополнительных артикуляциях — все становится ясным и прозрачным не на рациональном или текстуальном, а на эмоциональном и сенситивном уровнях.
Превращения в работах Хаима происходят не только с образами, но и с жанрами. То ли волшебная сказка, то ли историческая драма. То ли портрет, то ли натюрморт. Печатная графика в единственном экземпляре. И этих абсурдных парадоксов достаточно как в самой символической структуре проекта, так и в отдельных произведениях Хаима.
Хаим Сокол. Куча, 2020. Предоставлено галереей современного искусства Anna Nova
Возможно теперь, когда ранним утром вы увидите, как вороны зависают на электрических проводах между столбами, превращаясь в ноты, вы вспомните Сокола. Электричество течет в его работах так же, как по натянутым между столбами проводам. В них есть напряжение, которое невозможно вытерпеть. В них есть накал.
Выставка «Превращение как форма сопротивления» в галерее Anna Nova открыта до 13 декабря.