Специально для DEL’ARTE Magazine историк моды Марина Скульская рассказывает о первой персональной выставке знаменитого китайского художника в Государственном Эрмитаже.
Чжан Хуань прославился провокативными перформансами еще в начале 1990-х. Облитый кроваво-красным пищевым красителем, он терзал куклу-младенца; обмазанный медом и рыбьим жиром, сидел в общественном туалете, медитируя, пока его облепляли мухи; гулял по Нью-Йорку в костюме Халка из сырого мяса; пятьдесят голых американцев-добровольцев забрасывали его черствым хлебом; каллиграфы расписывали его тело фрагментами китайских народных сказок, стихами и историями из семейной жизни…
Работы, отобранные куратором выставки Дмитрием Озерковым, заведующим отделом современного искусства Эрмитажа, не настолько скандальны, но не менее интересны. Чжан Хуань представляет собственный взгляд на шедевры западноевропейского искусства, использует уникальные материалы и техники, предполагающие кропотливый, многолетний труд большой, иногда состоящей из ста человек, команды.
Ренессансного масштаба полотна «насыпаны» пеплом благовоний, которые возжигали посетители храмов, произнося молитвы. Священный «прах» доставляют в мастерскую Хуаня из двадцати буддийских пагод в окрестностях Шанхая, затем сортируют на двадцать четыре градиента. Картины невероятно похожи на аналоговые фотографии из-за характерной глубины и «зернистости», но при этом, как правило, не двухмерны: Хуаню всегда был интересен выход за пределы плоскости холста.
Самая популярная работа на экспозиции — никогда ранее не выставлявшаяся сорокаметровая, занимающая всю стену Николаевского зала, копия групповой фотографии, сделанной 15 июня 1964 года: Мао Цзэдун и лидеры коммунистической партии КНР. Она создавалась в течение пяти лет. Но стоит обратить внимание и на пепельную живопись по соседству: это диптихи, фрагменты знаменитых картин «Возвращение блудного сына» Рембрандта и «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» Репина. Вечную тему отцов и детей продолжает триптих, посвященный учителям и ученикам: Иисус, Конфуций и Ленин со своими последователями.
Тема фотографии, копирования реальности, умножения смыслов есть и в цикле «Мой Зимний дворец». Это задокументированные, увековеченные воспоминания о прогулках художника по залам Эрмитажа. Вместо холста Чжан Хуань использовал старинные массивные двери из китайской провинции Шаньси. Резчики по дереву украсили их копиями живописных шедевров. Поверх рельефов художник наклеил репродукции тех же самых картин, а затем покрыл из порезами и разрисовал красным маркером, как сделал бы вандал, ребенок или модернист.
Чжан Хуань отобрал для игры в ассоциации произведения, рассчитанные на узнавание, среди них «Флора» Рембрандта, «Лютнист» Караваджо, «Дама в голубом» Гейнсборо, «Даная» Тициана, «Мадонна Литта» да Винчи, «Персей и Андромеда» Рубенса, «Рыбная лавка» Снейдерса. В эту группу попала и одна картина из Русского музея — «Последний день Помпеи» Брюллова.
«Двери памяти» в каком-то смысле перекликаются и с абстракциями в красных тонах — недавними работами художника, которые посвящены жертвам пандемии (серия «Любовь») и тибетскому погребальному ритуалу, в котором тела усопших готовят для пиршества птиц (серия «Реинкарнация»), освобождающих душу от бренных покровов, — для последующих перерождений.
Выставку «Чжан Хуань. В пепле истории» можно будет посетить в Эрмитаже до 8 ноября.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал
