В прокат выходят «Кошачьи миры Луиса Уэйна» (16+) режиссера Уилла Шарпа – фильм о жизни художника Луиса Уэйна (его играет Бенедикт Камбербэтч), который в конце позапрошлого века внезапно полюбил рисовать котов и уже не смог остановиться.Специально для DEL’ARTE Magazine Роман Черкасов рассказывает, каким получился байопик человека, приложившего руку к формированию современного феномена популярности кошек.
Все настоящие чудаки, как известно, живут в Англии, и всех их рано или поздно сыграет Бенедикт Камбербэтч. Другие национальные культуры стараются не отставать и демонстрируют чудаков собственного производства, но всё это, конечно, кустарщина и самопал. Британские чудаки – со знаком качества, безупречной родословной, официально запатентованные романами Стерна и Смоллетта. Словом, подлинные, не подкопаешься, а нередко так и вовсе реальные исторические фигуры, о которых можно почитать в биографических словарях и википедиях. Куда уж с этим тягаться вымышленно-собирательным французским разиням, американским Форестам Гампам и русским дедам Щукарям.
Художник Луис Уэйн (1860-1939), прославившийся изображениями антропоморфных котов, чудаком был эталонным. Непрактичный, сумасбродный, не умеющий распорядиться ни славой, ни деньгами. Бредивший электричеством, которое он очень своеобразно понимал. Рисовавший, в конце концов, котов. К тому же с трагической судьбой: в 23 года влюбился в гувернантку своих младших сестер, очень быстро и вопреки воле семьи женился на ней, а через три года она умерла от рака. Незадолго до ее смерти супруги приютили бездомного котенка, нарекли Питером, и Уэйн начал увлеченно рисовать кошек – сперва Питера, затем кошек вообще. Рисунки стали популярны, потом вышли из моды, у Уэйна обнаружились признаки психического заболевания, и последние 15 лет своей жизни он провел в психиатрических лечебницах, где до самой смерти продолжал рисовать, сохраняя верность кошачьей тематике.
Художник, безумец, кошатник – несомненно, история этого человека достойна экранизации. Тем более, мы живем в мире победившего кошачьего культа, и Уэйн – пророк его и предтеча, апостол и иконописец. По-хорошему, о нем уже давно должен был быть создан многоплановый комплекс агиографических произведений, включая кино, романы, оперы, даже симфонии, и, возможно, единственная причина, по которой это до сих пор не было сделано, заключается в прагматизме кошачьих богов, перманентно требующих жертвы-жратвы и равнодушных к внешней стороне собственного культа.
Режиссер Уилл Шарп старается уйти от традиционной поэтики байопика и сделать фильм под стать своему герою – чудным и необычным. Поскольку речь идет о художнике и визионере, которого постепенно покидает рассудок, Шарп играет с цветом и композицией кадра и включает в картину элементы анимации. Поскольку действие картины, по крайней мере большей ее части, происходит в конце 19 века, он сопровождает повествование закадровым голосом (в оригинале это голос Оливии Колман), который синтаксически развернутыми «литературными» конструкциями в стиле викторианского романа комментирует происходящее или рассказывает о том, что осталось за кадром.
Тем не менее, эти художественные решения остаются чисто декоративными виньетками и не меняют сути: перед нами вполне традиционный костюмно-исторический байопик, использующий весь дежурный набор жанровых клише.
Викторианскую эпоху Шарп рисует по тому самому шаблону, по которому ее изображают уже много лет: шляпки, усы, ханжество, жесткая социальная стратификация, чопорная сплетница миссис Дюфрейн неодобрительно косится на робкие ростки женской эмансипации. Будь Викторианская эпоха здесь просто фоном, живописным задником, никакой проблемы бы и не было. Но Шарп сам так выстраивает историю, что без более глубокого и конкретного взгляда на этот исторический период многие изображаемые им обстоятельства жизни Уэйна и его семьи выглядят непонятными и неубедительными.
Например, скандал, вызванный в обществе любовью героя к гувернантке Эмили Ричардсон (Клер Фой), Шарп объясняет разницей их социальных статусов, но при этом сам же показывает, что Уэйны вовсе не богачи, а обедневшие торговцы текстилем, едва сводящие концы с концами (в фильме у них нет денег даже на прислугу), и, таким образом, социальная дистанция между ними и образованной Эмили отнюдь не производит впечатление непреодолимой. В действительности, для скандала существовала и другая, более важная причина: мисс Ричардсон была старше мистера Уэйна на десять лет. Мезальянсы не были редкостью, а вот союз 33-летней женщины и 23-летнего мужчины – это и вправду было необычно. Однако Шарп не считает это обстоятельство важным. Оно озвучивается лишь однажды, когда Эмили вскользь замечает, что она старше Луиса, и больше фильм к этой теме не возвращается – как кажется, в том числе и потому, что играющий юношу 45-летний Камбербэтч, как ни крути, не выглядит младше 37-летней Клэр Фой.
Бенедикт Камбербэтч и Клер Фой в фильме «Кошачьи миры Луиса Уэйна»
Ключевым событием в жизни Луиса Уэйна Шарп считает его любовь к Эмили и потому отдает первую половину фильма истории их отношений. Пожалуй, это лучшая часть «Кошачьих миров»: здесь все знают, что им делать – режиссер рассказывает о зарождении и развитии чувства, перед Камбербэтчем и Фой стоит внятная актерская задача сыграть это зарождение и развитие чувства – и все хорошо справляются. Потом Эмили умирает, а Уэйн остается жить, и в оставшуюся половину фильма Шарп плотно утрамбовывает всю остальную биографию героя: обретение и утрату популярности, поездку в Америку, отношения с сестрами, прогрессирующее безумие и еще ряд событий и обстоятельств, которыми никак нельзя пренебречь. Повествование становится торопливым и превращается в серию не слишком связанных друг с другом эпизодов, как это нередко бывает в байопиках, когда изображаемые события объединены не внутренней художественной логикой, а лишь тем, что все они в действительности произошли с определенным человеком в определенный период времени.
В первую очередь от этого страдает драматургия характеров. Пока Камбербэтч играет влюбленного чудака, у него получается выстраивать целостный образ своего героя; когда его начинает лихорадочно перебрасывать из Англии в Америку и от одной ссоры с сестрами к другой – образ разваливается. Сестра Луиса Кэролайн (Андреа Райзборо), видимо, задумывалась как сложный характер, но каждый раз, появляясь на экране, она демонстрирует лишь одну свою сторону: истерично кричит на брата, требует денег и не одобряет его котов – так что единственный эпизод, где показана нежная привязанность Луиса к этой несносной мегере, вызывает недоумение (мы-то думали, она отрицательный персонаж, а тут «все сложно», оказывается).
Однако среди прочих современных байопиков «Кошачьи миры» смотрятся вполне достойно: фильм красивый, в нем есть несколько отличных сцен (в первой половине), хороший юмор (там же), хорошая Клэр Фой (там же), коты (везде) и замечательный, как всегда, Тоби Джонс, который, почти не вставая из-за стола и в дурацких усах, наголову переигрывает всех остальных актеров, не исключая и четвероногих. Но все-таки самое привлекательное в «Кошачьих мирах» – то, ради чего картину и стоит смотреть – это лежащая в ее основе необыкновенная история необыкновенного человека. А когда сама история вызывает больший интерес, чем художественный рассказ о ней, вряд ли это можно счесть похвалой мастерству рассказчика.
