Накануне выхода в российский прокат нового фильма Степана Бурнашева «Айта» критик Юлия Шампорова поговорила с режиссёром об интеграции якутского кино в российский кинематограф, размытии понятия «региональное кино», смене оптики в изображении полицейских в авторских работах, низких бюджетах и необходимости искать финансирование на проект после выхода 13 фильмов.
Степан, у тебя выходит 13-й фильм, первый в жанре детектива. Расскажи о том, как зарождалась идея проекта. Я читала, что твой брат – бывший следователь, и он подсказал тебе сюжет?
Да, абсолютно верно. Несмотря на то, что мой брат был следователем, он очень творческий человек. Вообще, хорошие следователи, на мой взгляд, – очень творческие люди. И вот эта одна из его историй. Я, естественно, что-то поменял, потому иначе было бы немножко нечестно по отношению к участникам этих событий, особенно родителям ребёнка. Но тем не менее, меня эта история очень сильно тронула именно как отца, как гражданина. Поднимающаяся в ней проблема для меня показалась очень важной. Я семь-восемь лет вынашивал идею снять по этой истории фильм.
В 2021 году идея оформилась в сценарий, который базируется на моих наблюдениях по обществу и по проблемам, которые я вижу. Я понял, что пришло время воплощать эту историю. К тому времени я уже в соавторстве со Светланой Таайко написал сценарий фильма «Наша зима». Ввиду того, что у меня очень много в фильме женских персонажей – образы мамы, дочки, подруги, я решил снова предложить ей поработать вместе. Где-то два месяца мы писали сценарий.
Кадр из фильма «Айта»
И уже во время написания сценария я нашёл московского продюсера, с которым давно знаком. Мы решили делать фильм вместе, уже посчитали примерный бюджет – он был по якутским меркам очень хорошим, большим, но это уровень дебюта по бюджету московскому. Но тем не менее, меня вдохновляло, что я сниму, наконец, такой фильм с нормальным бюджетом, не буду никого упрашивать. Но получилось, что мы не сошлись в творческом взгляде, то бишь ему захотелось что-то поменять, а изменения, на мой взгляд, в корне меняли основной посыл фильма. Поэтому мы поняли друг друга и расстались с моим сопродюсером. Решили, что мы вместе этот проект делать не будем. Но у меня такой принцип, если я что-то начинаю, то я обязательно должен это закончить.
Я стал продумывать, как снять этот фильм с очень маленьким бюджетом, начал искать людей, каким-то образом вдохновлять их на очередной бюджетный проект. Откликнулось очень много ребят, специалистов, профессионалов своего дела. И собрался очень хороший, крепкий актёрский ансамбль. Сейчас я оглядываюсь назад и про себя думаю, что это такой каст мечты. Но в то же время я это сразу до конца не понимал, и лишь когда всё сняли, я осознал, что мы сделали очень хороший подбор актёров. И вот, собственными силами, продав подаренную за «Чёрный снег» новенькую «Ниву», с июня я начал подготовку, а в августе приступил к съёмкам.
Бюджет фильма – 4 миллиона рублей, ты уже привык снимать на такие маленькие суммы? Почему после 13 фильмов и призов на фестивалях всё равно сложно найти деньги?
Привык ли я? Я вынужден. Я всем пытаюсь объяснить, что это же не из-за того, что мы такие супер-красавчики, которые умеют снимать за маленький бюджет, просто у нас нет средств, возможностей. Конечно, хочется снимать на нормальные деньги, уже помасштабнее. Нынешний бюджет ограничивает историю. Хотя истории у нас, по большому счёту, камерные. Тем не менее, иногда благодаря ограниченности мы находим очень нестандартные подходы к съёмкам.
Мы долго не подавались на субсидирование Министерства культуры Российской Федерации, так как многие убеждали нас не делать этого, аргументировали тем, что «вам всё равно не дадут».
Фото со съемок фильма «Айта»
Почему?
Потому что тут обычно отдают проверенным ООО-шкам, бессмысленно вам там где-то находить обеспечение, которое составляет минимум 1,5 миллиона. Естественно, у меня были желания, но вот тупо на обеспечение проекта денег не хватало.
В прошлом году я попробовал податься. Сперва у нас был такой очень, на мой взгляд, интересный проект, сценарий с партнёрами из европейских стран. Но опять же, политическая ситуация изменилась, и эта идея уже оказалась невозможной для воплощения. Поэтому мы придумали другую историю, на мой взгляд, такую жизнеутверждающую, завязанную на экологии, человеческих отношениях и так далее. В жанре боевика с примесью триллера и мистики. К сожалению, нас не допустили до защиты. В этом году тоже, возможно, будем подаваться.
Конечно, много было предложений по сериалам. Но, к сожалению, интересующий меня сценарий я ещё не получил. Просто не хочется снимать то, что мне абсолютно не интересно, где персонажам я не верю: какие-то перенасыщенные, за уши притянутые истории и так далее. Поэтому я отказался от этих проектов, но параллельно всё равно веду переговоры с несколькими продакшнами. Посмотрим, что из этого выйдет.
Кадр из фильма «Айта»
Что касается местной субсидии – я два раза подавался: в конце 2020 года, аккурат после фестиваля в Выборге, и в 2021-м. Но два раза мне отказали в поддержке, и вот в прошлый раз я не стал подаваться. Посмотрим, может, в этом году попробую.
У нас в регионе есть коммерческий фонд поддержки якутского кинематографа, называется «Сахавуд». Основатель этого фонда Арсен Томский – бизнесмен, владелец таксомоторной службы, которая сейчас развивается по всему миру. Он поддерживает наше кино, и я три раза у него получил поддержку. Сумма там относительно небольшая, но если у меня бюджет фильма 4 миллиона, и я получил поддержку в 1 миллион, то уже, получается, что 1/4 бюджета я покрыл.
Но у меня есть желание снимать большое кино, вообще идей много. И я не ограничиваю себя в рамках только полнометражного фильма или в рамках одного жанра. Я люблю кино вообще, и не важно, будет ли следующий проект в виде сериала или в виде какого-то другого жанра. Для меня это не важно, для меня важна история, которая диктует и жанр, и бюджет.
И тем не менее, даже при таком маленьком бюджете премьера «Айты» состоялась на фестивале «Зимний» в декабре прошлого года. Там ты получил приз как лучший режиссёр, а исполнитель главной роли Иннокентий Луковцев – как лучший актёр. На твой взгляд, якутское кино сильнее и ярче, чем кино, назовём условно, русское?
Я бы так однозначно не сказал, потому что там главный приз получил фильм «Не хороните меня без Ивана», где бюджет, если я не ошибаюсь, 28 миллионов.
Тоже, кстати, якутское.
Да-да, но бюджет там…
Фото со съемок фильма «Айта»
Повыше, чем у тебя.
В семь раз, да? Но опять же, тут очень важно понимать, кто снимает и каким образом. Конечно, большой бюджет – не показатель того, что у тебя будет внятная история. Это же зависит от многих факторов. А у нас, опять же из-за ограниченности бюджета, энтузиастов много: тех, кто реально хочет не просто зарабатывать, а делать что-то стоящее в этой жизни, в частности в кинематографе. Актёры тоже заряжены отыгрывать максимально с очень маленькими по сравнению с московскими продакшнами гонорарами. Здесь важен вопрос мотивации. Я в последнее время пытаюсь эту терминологию этнического кино размывать, потому что мы тем самым сразу пытаемся разбить кинематограф типа «Москва, бюджеты, элита».
На мой взгляд, нужно стремиться размывать эти границы и снимать повсеместно по всей России, потому что у нас уникальная страна, основанная на разных культурах и языках. И мне как зрителю очень интересно увидеть истории соседних регионов – из Тюмени, Башкортостана и других, и здесь не обязательна этническая составляющая. На самом деле в якутском кино фильмов, заточенных под этнику, процентов пять-десять максимум. А остальные фильмы – общечеловеческие, понятны везде, не обязательно только в России, но и по миру. И поэтому мы, бывая на фестивалях, получаем очень хорошие отклики именно в том плане, что у нас очень человеческие истории. И тут не важно – якутское кино или кино из другого региона. Если мы обогатим кинематограф и языками, и культурами, и людьми, и локациями, то от этого будет хорошо всем нам, и мы, наконец, с помощью такого универсального искусства, как кино, можем показать миру, что Россия – не только большая в размерах, но и очень большая в культурном плане; огромная территория, в которой сосуществует много этносов, культур, языков, людей, локаций и вообще всего.
Поэтому я бы не пытался говорить, что якутское кино с маленьким бюджетом лучше, чем московское кино с большим бюджетом, а на фестивале просто жюри посчитало так. Возможно, мы оказались в хорошей позиции из-за того, что сняли кино по уровню и качеству наравне с другими. Мы понимаем, что сейчас скидок на то, что это якутское кино или малобюджетное, уже нет. И тут мне повезло, что жюри решило отметить нас призами. Потому что это, наверное, мой первый фестиваль, куда я полетел, вообще не думая о призах. Полетел достойно показать наше кино, которое мы сняли с героической командой, и получить отклик от зрителя, потому что мне это очень важно.
Кадр из фильма «Айта»
Возвращаясь к сюжету «Айты», есть много авторских фильмов (взять того же Звягинцева, например), где в сложных ситуациях власть и полиция бездействуют, и люди вынуждены сами искать справедливость, иногда творить самосуд. В твоём фильме толпа движима инстинктами, а сложную внутреннюю работу ведёт как раз полицейский. Это такой возврат к государственности? Почему протагонист именно полицейский?
Во-первых, эта история была рассказана устами следователя. А во-вторых, я, конечно, всю эту историю анализировал. Всё время я думаю об обществе, соседях, родственниках, детях, вообще о будущем моих детей. Я часто задумываюсь о том, что я не хочу, чтобы мои дети росли в том обществе, в направлении которого мы движемся, где мы перестаём нормально общаться между собой.
Мы очень много верим ложным новостям, слухам. Даже СМИ иногда выпускают новости, которые не подкреплены ничем, ради популярности издания, начиная кипиш в социальных сетях. Обращаясь к полиции, люди почему-то всегда ищут подвохи, плохие стороны и не замечают положительного со стороны руководства. В любом обществе, когда жить становится хорошо, мы всё равно продолжаем искать что-то плохое. Например, стали ремонтировать дороги – перекрыли улицы. И мы не думаем, что дороги будут хорошими, а думаем, что нам ездить стало очень некомфортно, везде пробки. И вообще же, очень много, допустим, строится школ и так далее. Мы на это не обращаем внимания, а обращаем внимание на то, что здесь появилась яма, или что все плохие.
Все мы понимаем, особенно в России, отношение к полиции очень неоднозначное. Но когда что-нибудь случается, мы всё равно идём в полицию писать заявление и искать помощи. И я понимаю, что есть люди, которые работают. Особенно следователи, которые уходят домой в 11 ночи, а приходят на работу в 7 утра, и так каждый день. Мой одноклассник и очень хороший друг работает в управлении по борьбе с экономическим преступлениям, и он очень много нечестных людей уже посадил, он очень принципиальный человек.
Если один из ста полицейских что-то противозаконное сделает, то мы сразу кидаемся на всю полицию. Если одного поймали за коррупционные какие-то делишки, мы всех под одну гребёнку осуждаем.
Я это тоже отчасти показал в фильме, потому что у нас героя люди осуждают бездоказательно. И уже становится менее понятно, где правда, где вымысел. Мы порой очень сильно движимы силой толпы, образ которой мы показали в качестве дождя в фильме, отразив её способность рушить всё на своём пути.
Кадр из фильма «Айта»
Тебя как режиссёра в этой картине сравнивают то с Финчером, то с Вильнёвом, а ты сам кем вдохновлялся, когда готовился к съёмкам?
Раньше, когда я начинал снимать, всегда думал: пишу сценарий, у меня там сцена, и я это снимаю так, как в том фильме, как тот режиссёр. Но в итоге во время съёмок я об этом забывал и снимал всегда по-своему. И тут то же самое… Я перестал искать подходы, референсы к своим фильмам, потому что понял, что мне это не нужно, и я работаю по своим ощущениям.
Естественно, на подсознательном уровне моя насмотренность как-то воздействует. Я понимаю, что на самом деле умение хорошо копировать других – это тоже супер, я бы хотел такую способность, но у меня другая способность – всё делать самому. Всё время я как режиссёр думаю ещё и монтажно, что тоже очень помогает. Кто-то всё время ругал, что так неправильно снимать, а нужно по классике снимать общий план, восьмёрки, крупные, на всякий случай, какие-то детали и так далее, но я в итоге пришёл к своей манере съёмок. Я не знаю, можно ли назвать это стилем, потому что много режиссёров так делает. Я стараюсь, насколько возможно, минимизировать пустые кадры и снимаю монтажно только то, что мне понадобится. У меня в фильме «Айта» получилось исключить три сцены, в которых я не особо был уверен. И я просто вырезал их из сценария, поняв, что они не нужны. И я их не снял. И в «Нашей зиме», и в «Чёрном снеге», и в «Айте» – всё, что я снял: в фильмах ни одной вырезанной сцены.
Фото со съемок фильма «Айта»
Как ты избавился от страха, если он у тебя когда-либо был, начинать новый проект?
Страха такого я не ощущал, наверное, никогда, но я два раза уходил из кино.
Почему?
В первый раз я уходил из кино, когда снял первый любительский видеофильм. Поняв, что это очень сложная работа, я решил этим не заниматься. Но в 2012 году я всё-таки вернулся, уже с осознанием, что нужно много работать.
Второй раз я хотел закончить свою карьеру после факапного провала моего фильма «Другая жизнь», который снимался в Америке. Я впервые был в таких долгах после съёмок – где-то 1,5 миллиона. В фильме рассказывается история мигрантов, которые уехали жить в Америку – молодой бездетной семьи, ищущей своё место в новой стране. Он собрал всего лишь 571 тысячу рублей в прокате при бюджете 1,6 миллиона. У меня получился очень авторский фильм, хотя мы пытались из него сделать зрительское кино. В итоге, на фестивалях он бывал, призы получал. Мы снимали в Техасе, Нью-Йорке, Сан-Маркосе, Сан-Антонио и в аэропорту Остина.
Что тебя всё-таки возвращало в киноиндустрию?
Наверное, в первый раз — желание и понимание, а точнее осознание того, что это за труд. Второй раз мне мой двоюродный брат сказал: «Ты столько лет работал. Фильмы снимаешь, стал в фестивалях участвовать. И вот ты это всё бросишь?». И тут я понял, что да, я реально очень много работал и снял кино в Америке. Опять же, я буду не я, если всё это брошу и сдамся. Я вернулся, я остался и до сих пор бьюсь лбом об кирпичную стену и работаю.
Фото со съемок фильма «Айта»
У тебя, как правило, выходит несколько фильмов в год. Как ты так быстро работаешь?
Опять же, ограниченный бюджет ограничивает вообще всё – и время на подготовку, и время на написание сценария. Никто мне не даст денег на написание своего же сценария. Продюсер Степан Бурнашев заставляет работать сценариста Степана Бурнашева на себя бесплатно, даёт мало времени на сон. Поэтому от написания сценария и до окончания съёмок у меня проходит четыре, иногда шесть месяцев, а потом, конечно, пост-продакшн.
Ты наверняка уже пишешь новый сценарий или разрабатываешь какую-то идею. Можешь рассказать, над чем сейчас работаешь?
Есть два уже написанных сценария. Один, отложенный до лучшего времени, потому что это проект с иностранными сопродюсерами, с которыми я уже предварительно договорился, но это было до 24 февраля. Вторая история – сценарий есть, но я не знаю, с кем мы его снимем. И есть уже в качестве презентации у меня то ли шесть, то ли семь проектов, которые рассматривают продюсеры, но пока ничего из этого мы не взяли в разработку.
Сейчас готовимся к съёмкам второй части альманаха «Ыт» с Дмитрием Давыдовым. Оказалось, что мы умеем работать в паре. Удачных примеров альманахов, где собирают несколько режиссёров, и где каждый снимает по-своему, очень мало. А у нас вот попробуй угадать, где чей фильм, многие ошибаются, не могут понять, где Бурнашев снимал, где Давыдов.
Фото со съемок фильма «Айта»
Когда вы планируете приступить к съёмкам?
Бюджет уже есть, но он очень маленький. И мы, возможно, с большим бюджетом рассмотрели бы вариант съёмок не в Якутске, а в центральном каком-нибудь городе. У нас есть восемь сценариев, но снимаем из них шесть.
То есть вы пока не определились?
Да, где будем снимать – не определились. Хотели уже в апреле, по крайней мере, в прошлом году так планировали. А сейчас мы думаем, искать ли побольше бюджет или за миллион всё снять, потому что мы «Ыт» снимали за 750 тысяч рублей.
