12 ноября в прокат выходит «Цой» — фантазия режиссера Алексея Учителя о событиях, случившихся в первые дни после смерти Виктора Цоя. Специально для DEL’ARTE Magazine Роман Черкасов рассказывает об этом фильме, который наверняка вызовет бурю негодования.
Обратите внимание: в тексте есть подробное описание сюжета
15 августа 1990 года, Тукумский район Латвийской ССР. Виктор Цой на своем «Москвиче» возвращается с утренней рыбалки; пытаясь вставить кассету в автомагнитолу, он отвлекается от движения и гибнет в лобовом столкновении с автобусом «Икарус», из которого, ошарашенный, вылезает водитель — простой мужик Павел Шелест (Евгений Цыганов). «Ты, дурак, хоть знаешь кого ты убил?» — сердито спрашивает Павла в следующей сцене красавица-следователь Ильзе. «Есть хочется», — нелогично отвечает простой мужик Павел, и такими емкими репликами он будет разговаривать весь фильм. Пока длится следствие, призванное установить, кто виноват в ДТП, гроб с телом Цоя нужно доставить в Ленинград, и сделать это, так уж получилось, некому, кроме Павла. Покорно погрузив гроб в тряский «ПАЗик», герой отправляется в путь, а вместе с ним едут сопровождающие тело родственники и друзья Цоя: бывшая жена Марина и возлюбленная Полина (в которых угадываются Марианна Цой и Наталья Разлогова), нынешний бойфренд бывшей жены (прототип: питерский рокер Рикошет), продюсер музыканта Юрий Райзен (это, понятное дело, Юрий Айзеншпис), малолетний сын Цоя (названный здесь Женей) и истерично влюбленная в Цоя девушка-фотограф (единственная из всей компании, кто не имеет реального прототипа).
Что можно поставить в бесспорную заслугу Алексею Учителю — так это его режиссерскую и продюсерскую отвагу. Во-первых, у него хватило смелости сделать картину под названием «Цой» без Цоя — решение, вступающее в радикальное противоречие со зрительским ожиданием. Заглавный персонаж появляется только в документальных кадрах, взятых из старых работ Учителя «Рок» и «Последний герой», а в игровых сценах его условное присутствие ограничено лишь самым началом фильма: сперва мы очень издалека видим, как кто-то, кто при ближайшем рассмотрении мог бы оказаться Цоем, садится в «Москвич», и затем — крупный план рук, управляющих автомобилем и вставляющих кассету в магнитолу. Сразу после этого происходит авария, и в дальнейшем центральная фигура, организующая смысловую структуру картины, репрезентируется через собственное отсутствие и зрительно актуализируется лишь в виде фотографий и, прежде всего, гроба, что мерно покачивается на задней площадке «ПАЗика»-катафалка. Во-вторых, Учитель снимает кино на основе реального события и делает главными персонажами реальных людей из ближнего круга Виктора Цоя, что еще до премьеры спровоцировало гневные упреки в исторической недостоверности, клевете и неуважительном отношении. Желая подстраховаться от обвинений, Учитель поменял всем действующим лицам имена, но это оказывается слабым алиби, как и финальный титр о том, что все персонажи вымышлены, а совпадения случайны: после того, как мы только что посмотрели фильм «Цой», где звучат песни Цоя и все только и делают, что говорят о Цое, такое заявление вызывает непреднамеренно-комический эффект. Тем не менее все обвинения в искажении истории легко разбиваются об эстетическую аксиому: художественное высказывание вовсе не обязано следовать фактам, художник имеет право на вымысел. Настоящая беда фильма вовсе не в произвольном обращении с фактами, а в том, что он, к сожалению, просто-напросто не получился.
«Цой» имеет жанровую структуру сентиментального роуд-муви. Судя по некоторым сюжетным и драматургическим маркерам, картина замышлялась как духоподъемная история о людях, которые находятся в непростых отношениях и которые оказались вместе над телом любимого ими человека. Каждый из них по-своему невыносим и поначалу им трудно друг с другом, но постепенно общая любовь и общая скорбь, так сказать, топят лёд и сплачивают сердца. Это также должна была быть история простого водителя, который до роковой аварии жил будто по инерции и знать не знал о существовании Виктора Цоя, но по ходу своего печального путешествия претерпел какие-то внутренние трансформации и понял какие-то важные вещи. В фильме можно рассмотреть и зачатки напряженных драматических ситуаций: Павел не знает, кто такой Виктор Цой, остальные не знают, кто такой Павел, что он — тот злополучный водитель «Икаруса», и эта взаимная анонимность могла бы стать основой для крепкой интриги. Есть даже макгаффин — та самая кассета, на которой предположительно записана последняя и никем не слышанная музыка Цоя. Вдобавок всё происходит на историческом фоне смены эпох и распада Советского Союза: в Латвии переходный период от советской республики к независимости, старое уходит, новое стучится в дверь, жизнь больше никогда не будет прежней — и у героев, и у всей страны. Словом, в картине угадывается не то, что интересный, но вполне внятный и жизнеспособный в жанровом отношении замысел, который, однако, оказался скверно реализованным.
Неловко проговаривать такие банальные вещи, но всё-таки, чтобы изобразить отношения между людьми, желательно придумать диалоги и ситуации, в которых эти отношения бы проявились. А чтобы изобразить трансформацию, пережитую героем, недостаточно показывать его весь фильм с угрюмым лицом, а в финале с чуть менее угрюмым — необходимо еще художественными средствами разыграть сюжет внутреннего развития человека. Авторы пытаются убедить зрителя, что персонажи всю дорогу переругиваются и совершают аффективные действия (то неожиданно выскакивают из автобуса и уходят вдаль, то не пойми зачем загоняют автобус с телом покойного в речку) потому, что ими движут сильные и подавленные эмоции — накопившиеся претензии друг к другу, к самим себе, скрытое чувство вины перед погибшим, — но уж слишком небрежно придуманы реплики и слишком высосаны из пальца сюжетные ходы, чтобы в это можно было всерьез поверить.
Марьяна Спивак в роли Марины-Марианны играет сильный характер, но, поскольку этот характер забыли прописать, ей остается только делать сердитое лицо. Паулине Андреевой и того не досталось: с отсутствующим видом она сидит в темных очках, даже почти не разговаривает. Некоторое оживление вносит вечно пьяный Рикошет (Илья Дель), каждый раз, когда действие начинает буксовать, он приходит на помощь: принимается вдруг что-то орать, колотить по крышке гроба или иным способом чудить, за чем нередко следует новая ругань и рождаются новые поводы выйти из автобуса и уйти вдаль — так сюжет мало-помалу и движется. Игорю Вернику, играющему Айзеншписа (на которого он и вправду очень похож), можно сказать, повезло: у его персонажа хотя бы есть внятная цель — заполучить кассету-макгаффин, и он эту цель преследует, правда очень странными и максимально неэффективными способами, к примеру, с вызовом мочится в ведро или шантажирует Павла информацией, которая и так есть во всех газетах.
А главный герой — простой мужик Павел Шелест — по ходу действия вроде бы должен переживать кардинальные внутренние изменения, но динамика и симптомы изменений остаются скрытой от глаз тайной. На протяжении всей истории он ведет себя одинаково — просто реагирует на раздражители: дают — бери, бьют — бей в ответ, спрашивают — молчи или что-то нехотя пробурчи. В финале зрителю декларативно объявляют, что изменения-таки произошли, и чтобы не быть голословными, предъявляют даже несколько доказательств: вот, например, герой, наконец, решает проявить интерес и послушать, что там пел этот самый Виктор Цой, вокруг смерти которого теперь столько шума. Правда же, если бы «Цой» старался быть не духоподъемным кино, а фильмом о безысходности, он, возможно, выглядел бы чуть более убедительно.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал
