В галерее «На Шаболовке» открыта выставка, посвященная художнику и изобретателю, одному из первооткрывателей светомузыки Григорию Иосифовичу Гидони (1895–1937). В небольшой экспозиции собраны артефакты и документы, позволяющие проследить историю развития этого оригинального жанра от зарождения до нашего времени. Евгений Наумов готов рассказать читателям DEL’ARTE Magazine про искусство цвета и света. Статья продолжает рассказ о поисках нового человека в рамках дореволюционного модернизма.
Что роднит диалектический материализм Маркса и мистические учения Елены Блаватской и Георгия Гурджиева? С одной стороны — атеисты, отрицающие любую метафизику, движущиеся в направлении прекрасного будущего с неизбежностью законов исторического развития. С другой — эзотерики, постигающие астральные миры в целях личной духовной эволюции. Ответ очевиден — материалистов и мистиков объединяет стремление к прогрессу, поиску нового, гармоничного и цельного человека. Ступенькой к такому человеку — строителю нового лучшего общества — становилось гармоничное и цельное синтетическое произведение искусства — мистерия. Такой мистерией — «Мистерией Буфф» — встречает пролетарскую революцию Владимир Маяковский. В ней наглядно изложенные мировая история и классовая теория должны были вдохновить зрителей-пролетариев на продолжение борьбы за светлое социалистическое будущее.
Александр Скрябин, Александр Мозер. Модель светового аппарата для сопровождения поэмы «Прометей», 1910-е © Фото: Мемориальный музей А. Н. Скрябина
Но для понимания пролетарской мистерии необходимо вернуться не несколько десятков лет назад — к фигуре Александра Скрябина. Творчество этого композитора, пионера светомузыки, известно многим, и это сделает его прекрасным проводником в жанр мистического театрального действа. «Мистерия» должна была состояться в Индии, в специально выстроенном для нее храме, а участниками ее становились все жители Земли. Именно участниками, так как за объединением всех искусств — музыки, поэзии, танца, архитектуры, живописи — следовало объединение актеров и зрителей. Целостное произведение не оставляло места для стороннего созерцателя. Осуществление «Мистерии» должно было, по замыслу автора, повлечь преображение человечества и наступление новой эры, и в учащающихся социальных катастрофах Скрябин видел ее предвестия. Своей ученице М. Морозовой он писал: «Политическая революция в России [1905 года]… и переворот, которого я хочу, — вещи разные, хотя, конечно, эта революция, как и всякое брожение, приближает наступление желанного момента».
Жан Дельвиль. Титульный лист симфонической партитуры «Прометей» («Поэма огня»), 1911 © Фото: Мемориальный музей А. Н. Скрябина
Светомузыкальная «Поэма огня» «Прометей» стала одной из подготовительных работ к грандиозной «Мистерии». В ней наряду с партиями фортепиано, оркестра и хора присутствовала и световая партия, которая должна была осуществляться специальным аппаратом, модель которого находится в мемориальном музее Александра Скрябина. Образ бунтаря-просветителя из античной легенды воплощает пафос программы духовного преобразования человечества. К сожалению, мощности современной Скрябину техники не позволяли исполнять это музыкальное произведение в более-менее больших залах, но камерные условия квартиры все же позволили семье и друзьям композитора увидеть это синтетическое произведение.
Александр Скрябин был одним из ярчайших, но не единственным апологетом синтеза музыки и цвета. Поиски синестезии увлекали и Василия Кандинского, и французских символистов, и их коллег в России. Да, многие открытия футуризма и пролетарского искусства выросли на богатой почве этого философского направления в искусстве. Так и Григорий Гидони в 1916 году во время подготовки к статье о творчестве Эль Греко для журнала «Аполлон» обнаружил, что краски на картине великого испанца буквально источают свет. Эффект люминации масляной краски хотя и мало известен, но не удивителен. В силу своей прозрачности она способна пропускать свет сквозь себя — к грунту, и отражающиеся от последнего лучи получают соответствующую окраску. Под впечатлением от этого открытия Гидони начинает разрабатывать теорию искусства света и цвета. Результатом первых шагов в этом исследовании стало изобретение проектора, передающего динамические световые картины через полупрозрачный экран.
Владимир Маяковский. «Земля обетованная (Рай)», эскиз декорации к «Мистерии Буфф», 1919 © Фото: Евгений Наумов
Начало 1920-х годов в Советской России ознаменовалось небывалой свободой творчества. Мало того, что все цензурные препоны царизма пали, любые начинания могли получить поддержку Пролеткульта — просветительской организации под руководством Анатолия Луначарского и Александра Богданова. Два этих теоретика исходили из идеи воспитания нового человека, для чего требовалось отказаться или, по крайней мере, критически пересмотреть культурное наследие, созданное аристократией и буржуазией и несущее чуждые пролетариату ценности. Проекты синтетического искусства, основанного на новейших достижениях науки и техники, казались тогда отличным решением поставленной задачи. Представлялось, что как в коммунизме будут устранены все классы, и общество достигнет целостности, так и искусство перестанет разделяться на различные виды и жанры, став просто деятельностью. Ведь если все люди в обществе равны, то в нем не будет разделения на художников и не-художников, а значит, искусство станет самой жизнью, а жизнь — искусством.
Григорий Гидони. Экслибрис С. О. Майзеля, 1929 © Фото: Евгений Наумов
Помимо Григория Гидони, в Москве и Петербурге находились и другие исследователи нового искусства, поклонники и последователи Скрябина: Владимир Баранов-Россине, создавший свою версию «оптофонического» искусства; Лев Термен, дополнивший свой терменвокс световым прибором; Игорь Миклашевский — композитор и дирижер, мечтавший поставить «Прометея» на мощностях Волховской электростанции. Казалось бы, назрела необходимость объединить разрозненных исследователей в один научно-художественный институт, и Гидони совместно с физиком Сергеем Мейзелем подают в 1926 году соответствующее прошение на имя Луначарского, но, к сожалению, ответ был отрицательным: за шесть лет парадигма пролеткульта изменилась, и сейчас за ведущую роль конкурировали ЛЕФовцы-производственники и фигуративисты ОСт и АХРР.
Светопамятник X-летия октябрьской революции. Публикация в Ленинградской правде, 11 ноября 1927 года. Реконструкция Руслана Сабирова и Анастасии Максимовой, 2017 © Фото: Евгений Наумов
Но вдохновленный новатор не оставлял попыток создать светотеатр. Его проекты, немного напоминающие «Памятник III Коммунистического интернационала» (также известного как «Башня Татлина»), наполнены более очевидным символизмом: серп, молот, шестеренка, глобус. В каждой его части Гидони предлагал разместить галереи, выставочные залы, ленинский уголок, а в самом земном шаре — свето-цветовой театр на 2000 посадочных мест. За представлениями можно было бы следить не только изнутри, так как поверхность глобуса автор предлагал сделать полупрозрачной. Этот проект светопамятника Десятилетия Октябрьской революции был представлен в 1927 году. Гидони также допускал использование этой конструкции в качестве основы памятника Ленину и создание тиража небольших копий для размещения в домах культуры и рабочих клубах, чтобы и обычные труженики отдаленных заводов и строек могли насладиться свето-музыкальными представлениями.
Александр Пушкин. Фавн и Пастушка со световой партией и оформлением Григория Гидони, 1933 © Фото: Евгений Наумов
Двадцатые годы подходили к концу, проект пролеткульта постепенно сворачивался. Был ли этот процесс естественным или авангард был «остановлен на бегу» — тема для отдельных дискуссий. Но факт остается фактом: долгое время находившиеся на маргинальных позициях реалисты, наследники передвижников, взяли верх над экспериментаторами и визионерами. В 1928 году Гидони удается провести свой первый вечер искусства света и цвета, он продолжает теоретическую деятельность и даже создает световые партии на стихи Александра Пушкина, изданные в 1931-1933 годах. Но возможностей становилось все меньше, репрессивная машина набирала обороты и в 1937 году он, как и футурист Бен Лившиц, конструктивист Густав Клуцис, супрематистка Вера Ермолаева и многие-многие другие был расстрелян по ложному обвинению в шпионаже.
СКБ «Прометей». Автоматическое светомузыкальное устройство «Диско», 1984. Август Ланин. Цветомузыкальное панно на заводе чистых металлов в Светловодске. Действующий макет. 1972 © Фото: Евгений Наумов
Интерес к авангардным экспериментам как в Советской России, так и за рубежом пришелся на послевоенное время. Сам технический прогресс в области электрического освещения толкал художников к новым открытиям, так сильно напоминающим результаты творческих поисков их предшественников. И хотя молодые советские художники вдохновлялись в основном западным кинетизмом и оп-артом, они, несомненно, были знакомы с теоретическим наследием Скрябина и Гидони. На последних ссылается Вячеслав Колейчук, член группы «Движение». И действительно, в Проекте кинетического подсвета старинных архитектурных сооружений Красной площади и Московского Кремля (1968) Франсиско Инфанте-Арана и в свето-кинетическом оформлении Ленинграда во время празднования 50-летия Октябрьской Революции (1967) группы «Движение» можно ощутить влияние футуристской монументальной пропаганды, объединившей архитектуру, живопись, музыку и театральное действо. Казанский коллектив «Прометей» создавал как светомузыкальные ленты для публичного показа, так и портативные проекторы для домашнего использования, своей сферической формой они напоминали проекты Гидони. Цветомузыкальные произведения Августа Ланина — от масштабных панно до целых павильонов — по замыслу автора, несли мощную социальную функцию, «подталкивая зрителя к открытию мира вокруг себя» и «влияя на нравственные формы поведения», — снова художник задумывается над глобальными общественными задачами, стоящими перед новым искусством. Наконец Сергей Зорин, в 1960-х годах руководивший лабораторией светодинамических устройств в Полтаве, вернулся к первоначальному мистицизму Скрябина в проектах Магического театра (1969) и Храма Солнца (1970). Основанный им Оптический театр в настоящее время действует в селе Владимирское Нижегородской области, на берегу легендарного озера Светлояр.
Сергей Зорин. Проект Магического Театра, 1969. Сергей Зорин за пультом в Оптическом театре, 2012 © Фото: социальные сети Оптического театра Сергея Зорина
К сожалению, фигуры многих художников, создававших синтетические свето-музыкальные и свето-кинетические произведения, оказались заслонены коллегами-конструктивистами. Так Григорий Гидони не удостоился биографической статьи в монументальной «Энциклопедии Русского авангарда» под редакцией Андрея Сарабьянова. На выставке «Лаборатория Будущего» его имя также не упоминается ни в контексте искусства 1920-х годов, ни в качестве вдохновителя кинетистов 1960–1980-х. Но благодаря таким самоотверженным исследователям, как Ольга Колганова их имена снова становятся известными более-менее широкому кругу зрителей. Именно она подготовила небольшую выставку в галерее «На Шаболовке», она же разместила в открытом доступе свои научные статьи и целые сборники, посвященные истории Искусства света и цвета. Она нашла чудом сохранившиеся в частных архивах письма, открытки, газетные вырезки, составившие экспозицию.