На Netflix вышел фильм «Рука Бога» (18+) – новая работа итальянского режиссера Паоло Соррентино, где он вспоминает свою юность в Неаполе середины 80-х. Специально для DEL’ARTE Magazine Роман Черкасов рассказывает об этой нежной, смешной и грустной истории взросления, в которой футболист Диего Марадона, сам того не зная, сыграл судьбоносную роль.
В 1986 году на чемпионате мира по футболу Диего Марадона рукой забил мяч в ворота английской сборной. Арбитр не зафиксировал нарушения, Аргентина выиграла со счетом 2:1, вышла в полуфинал, стала чемпионом мира, а Марадона сказал, что то была не его рука, но рука самого Бога.
Чуть позже в том же 86 году юный кудрявый Фабиетто (Филиппо Скотти) пошел смотреть матч с Марадоной и потому не поехал с родителями в загородный дом, и не задохнулся вместе с ними от угарного газа. Выходит, Марадона спас ему жизнь, и, как горячо настаивает дядя Альфредо, здесь тоже не обошлось без вмешательства Провидения.
В «Руке Бога» Паоло Соррентино, потерявший, как и его герой, родителей в 16 лет, рассказывает историю своего взросления. Рассказывает не в жанре аккуратного автобайопика, но в повествовательном режиме прихотливой лирической исповеди, реконструируя картины прошлого из интимных воспоминаний – эмоционально окрашенных и пропущенных через призму ностальгии. Говорит не о том, как было, а о том, как ему запомнилось или, быть может, как хотелось бы помнить. Пожилые родители (Тони Сервилло и Тереза Сапонанджело), как подростки, влюбленные друг в друга и общающиеся тайным языком любовного пересвиста, – так автору хочется помнить их отношения. Плач матери, который звучит как нечеловеческий вой, – таким он запечатлелся в восприятии юноши, впервые услышавшего рыдания мамы и шокированного тем, что в семье, оказывается, не все так гладко, как он привык полагать. Сестра, которая все время торчит в туалете и не выходит оттуда до самого финала; в реальности она, надо думать, хотя бы иногда освобождала уборную, но вот так уж сохранилось в памяти – что как ни захочешь в туалет, он вечно занят эгоистичной сестрицей.
Кадр из фильма «Рука Бога» © Courtesy of Netflix
Еще в этом густонаселенном фильме есть чопорная пожилая соседка-баронесса, похожая на папу Иоанна Павла II. Жизнерадостные контрабандисты, на катерах весело уходящие от полицейской погони. Сексуальная тетя Патриция (Луиза Раньери), загорающая голышом на глазах у всей родни, сварливая тетя Джентиле (Дора Романо), маниакально посылающая в задницу любого, кто осмелится к ней обратиться, и огромное количество других родственников один другого эксцентричнее.
Панорама навсегда ушедшего, превратившегося в плюсквамперфектум времени в «Руке Бога» неизбежно отсылает к «Амаркорду» Феллини, чьим наследником в итальянском кинематографе Соррентино хотел бы быть. Он тоже конструирует свою картину, по крайней мере, первую ее половину, из смешных семейно-бытовых зарисовок, гэгов, ярких типажей и национального колорита, даже цитирует эпизод с залитым огнями океанским лайнером. Однако если Феллини обходится без лирического героя и смотрит на город детства мудрым неосуждающим взглядом, то Соррентино вводит в сюжет своего полномочного представителя Фабиетто – одинокого, чувствительного и находящегося в состоянии разлада с жестокой реальностью. Быть может, потому здесь и шутки злее, и гротеск нарочитее.
Но, главное, в «Амаркорде» царило карнавальное мироощущение, нивелирующее границы между жизнью и смертью, трагическим и комическим. Переживший утрату родителей Соррентино не может себе такого позволить, у него смерть есть смерть, и она лишена любой амбивалентности. Иногда он пытается совместить трагическое и комическое в пределах одной сцены, но будто лишь затем, чтобы наглядно продемонстрировать, насколько им невозможно ужиться друг с другом. Например, эпизод в больнице, когда врачи один за другим выходят к Фабиетто, чтобы сообщить о смерти родителей, не могут выдавить из себя ни слова, мнутся и растерянно ретируются, – этот эпизод несмотря на трагическое содержание решен в поэтике комедийной сценки в духе «Монти Пайтон», и такое сочетание у Соррентино звучит странным и, быть может, намеренным диссонансом, неоднозначное эхо которого тут же снимается однозначной истерикой главного героя.
Кадр из фильма «Рука Бога» © Courtesy of Netflix
Смерть обязательно уничтожит все, что ты любишь – людей, юность, незабываемый летний Неаполь середины 80-х, Федерико Феллини и даже Диего Марадону. Спасти всех может лишь чудо, прямое вмешательство Провидения, которое спасло жизнь Фабиетто. В начале фильма мы видим толпу неаполитанских женщин, застывших и будто зачарованно всматривающихся вдаль. Как быстро становится понятно, женщины всего-навсего ждут автобус, но все-таки Соррентино оставляет этой сцене двойственную семантику, потому что с таким томительным напряжением ожидать можно только чуда. Которое, к слову, тут же и является в виде Святого Януария в дорогом автомобиле – довольно мерзкого, признаться, старикана.
В «Руке Бога» чуда ждут все. Безумная тетя Патриция, которая никак не может забеременеть. Старший брат, который надеется, что великий Феллини возьмет его в свой фильм. Высокомерная соседка, которой кажется вполне правдоподобным, что ей позвонит Франко Дзеффирелли и пригласит вместо Фанни Ардан играть главную роль в фильм «Каллас навсегда». Сам юный Фабиетто, мечтающий познать, наконец, радости первого секса и с безропотной немой надеждой взирающий то на тетю Патрицию, то на молодую артистку Юлию (Софья Гершевич). Да и весь Неаполь застыл в ожидании большого и общего для всех чуда: состоится ли сделка века и купит ли местный футбольный клуб «Наполи» Диего Марадону? Это буквально вопрос жизни и смерти: «Если Марадона не будет играть за «Наполи», я убью себя. Ты слышишь? Я убью себя!» – говорит Фабьетто один из его эксцентричных дядьев.
Иногда чудеса как будто и вправду случаются, но чудеса ли это? Много лет спустя Марадона извинился за тот гол. Конечно же, рука принадлежала никакому не Богу, а ему, Диего Марадоне, а значит, он сжульничал. Соррентино рассказывает историю взросления Фабиетто как историю его усугубляющегося разлада с реальностью – лишь разочаровавшись в ней, несущей смерть, его герой становится кинорежиссером. А в кино можно и нужно жульничать – чтобы обмануть неизбежность, остановить время и перехитрить смерть; никакими иными способами с ними не совладать.
В беседе с режиссером Антонио Капуано (Киро Капано) Фабиетто говорит, что ничего не умеет, только смотреть. В финале он закрывает глаза, потому что смотреть здесь больше не на что.
