Александра Копелян: «Клавесин для глаз»: цветовое измерение музыки»

Сегодня понятие синестезия — феномен, при котором раздражение в одной сенсорной или когнитивной системе ведет к непроизвольному отклику в другой сенсорной системе, — довольно известное явление. Его разновидность хроместезия, при котором происходит ассоциативное соотношение звука и цвета, встречается у многих музыкантов и композиторов.

Около 500 г до н.э. Пифагор открыл законы гармонии и гармонические отношения между звуками, а также разработал теорию, согласно которой длины волн света и звука ведут себя одинаково. Так же, как звук естественным образом распадается на восемь нот, где последняя нота — удвоение вибраций первой, так и свет распадается на восемь цветов.

Эти идеи подхватил Исаак Ньютон, предвосхитив теорию электромагнитной природы звука и света. Он также решил найти соответствие нотам и интервалам, воплотив это в цветовом круге: красный – цвет тоники, оранжевый – малая терция, желтый – кварта, зеленый – квинта, голубой – большая секста, синий – септима, и наконец фиолетовый – октава.

Слева – колесо цветов Ньютона, справа – Гёте

Французский математик Луи-Бертран Кастель пошел дальше и создал так называемый «клавесин для глаз» с шестьюдесятью разноцветными лампочками, которые загорались при нажатии определенных нот:

В последнем ставка делалась скорее на зрелищность, и это не имело никакого отношения к реальному «цветному слуху». То же самое касается и Пифагора с Ньютоном — они находили соотношения между звуком и цветом с точки зрения математики, а не бессознательно. Трудно избежать соблазна и не сопоставить семь цветов радуги с семью ступенями диатонической гаммы. Тогда как синестезия — это непроизвольное ощущение, которое невозможно контролировать.

Случаются попытки стимулировать этот «отклик» искусственно. Мы даже можем приучить себя «видеть» звук. К примеру, существует специальный курс, методика которого состоит в запоминании сочетаний цветов и звуков с целью развить у себя абсолютный слух (Perfect Pitch Ear Training), но о его эффективности трудно судить.

Какие-то элементы синестезии можно встретить, даже не будучи «сверхчеловеком»: ведь все мы когда-нибудь «переносились» в другое время и место, вдохнув определенный запах, соотносили дни недели с цветами, раскрашивали буквы своего имени в разные цвета по какому-то нам одним известному принципу. Это говорит о том, что есть разные виды синестезии, одна из них — автоматическая (непроизвольная).

Если посмотреть на таблицу соответствия нот и оттенков ниже, может создаться впечатление, что все эти люди что-то «знали». У большинства можно увидеть ту самую радугу или градиент, с той лишь разницей, что красный иногда приходится не на ноту до (C). Совершенно дикой кажется строка Скрябина — и выделяет его, как единственного «непроизвольного» синестета в таблице:

Но как именно синестеты узнают о своей способности? Французский композитор Оливье Мессиан был с детства очарован цветом. В возрасте 10 лет он любовался витражами в часовне Сент-Шапель в Париже. Это был некий «мистический» опыт, который стал для него жизнеопределяющим. Десяток лет спустя он познакомился со швейцарским художником Шарлем Бланом-Гатти, который «рисовал» звуки органа. Эта встреча произвела неизгладимое впечатление на Мессиана и еще сильнее укрепила его идею о связи между цветом и звуком:

«И тогда я понял, что тоже соотношу цвета звукам — но скорее интеллектуально, а не глазами. Когда я слышу музыку или читаю партитуру, в голове формируются цветовые совокупности, которые следуют за звуковыми совокупностями».

В названиях многих сочинений Мессиана есть отсылки к цвету: «Хронохромия», «Цвета града небесного», «Черный дрозд», «Печаль большого белого неба», «Синий каменный дрозд» и другие.

В партитуре к сочинению «Тростниковая камышевка» из цикла его произведений для фортепиано «Каталог птиц» содержатся цветовые указания («оранжевый», «красный и фиолетовый»):

А так звучит само произведение:

У еще одного синестета, композитора Александра Скрябина, также была система тонально-цветовых соответствий. Его убеждения о них укрепились после знакомства с работами религиозного философа теософского направления Елены Петровны Блаватской.
Скрябин, как и Мессиан, делал особые указания в партитурах — у него это было выражено строкой «Luce» (итал. «свет»). Одним из самых грандиозных свето-тональных произведений является музыкальная поэма «Прометей» (1910). Первая постановка поэмы состоялась в Москве в 1911 году. В силу технических трудностей на премьере не была «сыграна» партия света, а замысел автора был впервые воплощен в нью-йоркском Карнеги-Холле спустя четыре года. Ниже видео исполнения «Прометея» в Большом зале филармонии Шостаковича в Санкт-Петербурге в 2016 году:

Синестезия встречается и у художников, но в другом порядке: цвет ассоциируется у них со звуком. Так, Василий Кандинский «слышал» цвета: желтый и красный для него звучали как звонкие трубы, зеленый — скрипка, кораллово-красный — виолончель, оранжевый — барочная скрипка, фиолетовый — деревянные духовые, светло-голубой — флейта, темно-синий — орган.

Руководствуясь этими принципами, можно попытаться «услышать» картины Кандинского:

Василий Кандинский «Пейзаж с церковью» (1913)

Другие Новости

На нашем сайте мы используем Cookies, чтобы быть доступнее из любой точки планеты