В Новой Третьяковке 7 июля открылась выставка «Ненавсегда. 1968-1985», посвященная брежневской эпохе. Обозреватель DEL’ARTE Magazine Александра Ерошенко посетила пресс-показ выставки и рассказывает, что нужно знать о неофициальном советском искусстве того времени, религиозном мистицизме в атеистическом государстве и о том, что 50 лет спустя искусство семидесятников по-прежнему остается актуальным.
«Ненавсегда. 1968-1985» — продолжение серии выставок, посвященных послевоенному искусству СССР. Кураторы «Ненавсегда» демонстрируют разноплановые творческие поиски художников и привлекают внимание зрителей к тому, что, несмотря на стагнацию в экономике и социальной жизни, этот период был насыщен рефлексией, спорами, интеллектуальной полемикой в искусстве.
Экспозиция разделена по тематическому принципу: «Ритуал и власть», «Соц-арт», «Религиозный мистицизм», «Деревня», «Детство», «Сообщества», «История и остановленное время», «Исчезновение». Представленные в этих разделах произведения отражают различные течения советского искусства: пропагандистский соцреализм, ироничный соц-арт Комара и Меламида, религиозный мистицизм, полуофициальное искусство нонконформистов.
Вход на выставку оформлен в виде шкафа — хорошо знакомой стенки, предмета роскоши в эпоху Брежнева. Кураторы объясняют такой дизайнерский ход тем, что в позднесоветское время у людей появилась склонность к собирательству, и такие шкафы стали домашними музеями, куда можно было поставить хрусталь и собрания сочинений, которые никто никогда не доставал. Пространство выставки тоже напоминает бесконечный запутанный шкаф, по которому блуждает зритель, находя новые произведения искусств и новые залы там, где, казалось бы, должен быть выход.
Раздел «Ритуал и власть» посвящен официальному искусству. Представлены мозаики Нади Леже «Портрет Л. И. Брежнева» и «Екатерина Фурцева». Техника, в которой выполнены панно, была очень популярна в советское время в качестве одной из форм оформления пространства — мозаики использовались в интерьерах и наружном украшении многих советских построек.
Надя Леже. Портрет Л.И. Брежнева и Е. Фурцевой. 1981 г.
Полотно Сергея Овсепяна «Стол переговоров. Проблема 1» (1985 г.) отражает страх перед возможным применением атомной бомбы, подчеркивая, что угроза техногенной катастрофы исходила не от военных конфликтов, а из-за развитой промышленности и нового способа добычи энергии. Сразу вспоминается взрыв на Чернобыльской АЭС в 1986 году, ставший беспрецедентным происшествием с чрезвычайно длительными последствиями.
В зале соц-арта привлекает внимание «Иконостас» Бориса Орлова. Вместо икон художник использует скульптурные портреты моряков, летчиков, пехотинцев и народных героев Чапаева и Анки. Таким образом, автор указывает, что фактически в СССР православная религия была вытеснена новой верой в вождей и героев-промышленников, а роль святых выполняли военные и герои Гражданской и Великой Отечественной войн.
Семидесятники смело вступали в диалог с великими мастерами прошлого и известными произведениями искусств. Художников, свободно обращающихся ко стилям разных эпох, называли ретроспективистами. «Красный квадрат» Ростислава Лебедева — прямое обращение к знаковому произведению Казимира Малевича «Черный квадрат».
Виктор Попков. В Соборе. 1974 г.
Религиозные мистики — художники, занимающиеся различными духовными практиками. В картине «В соборе» Виктор Попков в собственной узнаваемой стилистике изображает советских людей, стоящих под церковным распятием. Трактовка полотна неоднозначна: возможно, художник просто соединяет старую и новую эстетики в традиции постмодернизма, или, может быть, хочет напомнить о возвращении к вере и необходимости возрождения культуры.
Виталий Линицкий. Из серии Апокалипсис. 1965-1977
Серия Виталия Линицкого (митрополита Стефана) «Апокалипсис» выставляется крайне редко. Художник был первым религиозным живописцем СССР, не скрывающим своей идеологии. Линицкий создает собственный визуальный язык, раскладывая Свет (одно из проявлений Бога) по законам оптики на спектральный круг или используя различные рентгенограммы. В результате таких творческих поисков, сочетания разных живописных стилей, использования кислотно-ярких цветов работы митрополита Стефана похожи на сюрреализм Сальвадора Дали. Каждая работа цикла «Апокалипсис» сопровождается пояснениями Линицкого: что изображено, что символизирует та или иная причудливая фигура. Это очень удачное решение, так как зрителю, несведущему в области богословия и религиозного мистицизма, было бы сложно разобраться в этих полотнах.
Виталий Линицкий. Из серии Апокалипсис. 1965-1977
Раздел «Деревня» раскрывает очень значимую проблему: после революции 1917-го года жители деревень переезжали в города, становились рабочими, но продолжали ностальгировать по тому укладу жизни, который формировался веками. Кроме того, обострился конфликт поколений — молодежь теперь получала образование и относилась уже к городской интеллигенции, в отличие от своих родителей, представителей рабоче-крестьянского класса. А писатели и художники, наоборот, стремились в деревню в поисках духовных смыслов и национальной идентичности.
Виктор Попков. Хороший человек была бабка Анисья. 1971-1973
Крестьянская тема увлекла и живописцев «сурового стиля». Полотно «Хороший человек была бабка Анисья» Виктора Попкова символизирует прощание с деревней и традиционным укладом. В «Северной песне» художник воспевает крестьянское народное творчество, стремясь запечатлеть уходящий в историю русский обычай хорового пения.
Виктор Попков. Северная песня. 1968
Натюрморты Гелия Коржева «Самовар» и «Стакан молока» — ностальгическое созерцание узнаваемых предметов деревенского быта, наполненное тоской по прошлому.
Гелий Коржев. Стакан Молока. 1984
В эпоху застоя ребенок был центром советского общества, и все силы были положены на воспитание нового поколения. Этой теме посвящен отдельный зал выставки, где на всех произведениях изображены жизнерадостные дети, увлеченные игрой или какими-либо полезными занятиями. Картина «Друзья» Александра Петрова написана гипертрофированно яркими красками. Вероятно, это связано с тем, что в нашей памяти впечатления детства кажутся наиболее яркими. Не случайно появилась хрестоматийная фраза «в детстве и трава зеленее».
В 70-е годы становятся популярны маленькие сообщества, небольшие клубы по интересам. Это тоже находит отражение в преобладании группового портрета в творчестве семидесятников. «Вечер в Петергофе» Татьяны Федоровой стилизован под портрет XVIII века, что вновь напоминает об эклектике постмодерна.
Заключительный зал выставки закольцовывает идею шкафа. Стенка фактически стала алтарем для советского человека. Это породило новый вид художественного произведения — ассамбляж (объемные предметы помещаются в ящики). В «Новом Олоферне» Сергея Волохова традиционная советская семья рассматривается через призму легенды. Абстрактная женщина — Юдифь, отрубленная голова мужчины в очках, напоминающая инженера или интеллигента — Олоферн, а внизу, за стеклом — младенец, как самый ценный человек в этой семье. Ассамбляж только подкрепляет идею о том, что в СССР ребенок был центром общества.
Сергей Волохов. Новый Олоферн. 1974
Кураторы выставки проводят множество параллелей с сегодняшним днем, но утверждают, что любая эпоха приходит не навсегда. Это настроение усиливает звучащая в некоторых залах культовая песня «Перемен!» группы «Кино».
Искусство 70-80-х годов — это еще не прошлое, а настоящее. Нас все еще окружают те же предметы быта, даже современное искусство уходит корнями именно в ту эпоху. На выставке представлено более 500 работ совершенно разных художников, по-своему осмысляющих это время. Третьяковской галерее удалось показать зрителю, что слово «застой» не употребимо к развитию искусства того времени.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал
